Тэруми ждала его приближения, внутренне сжимаясь от страха. Если увидит в его глазах разочарование в ней, то это окончательно добьет её растрепанную выматывающими эмоциями душу. Чонсок неожиданно тепло и нежно обнял её и, наклоняясь к уху, тихо зашептал на родном языке:

— Как ты?

В глазах Тэруми снова защипало. Она почувствовала себя невообразимо маленькой возле него и уязвимой. Это чувство не пугало, не возле него, но оголяло душу.

— Я знаю, что испортила вам с Фенрисом великие планы, но не могла иначе, — зашептала она в ответ. — Прости меня.

— Эгоистка, — укорил её он и подхватил под бедра, подсаживая на себя. Тэруми обвила его талию ногами и тесно прижалась, обнимая руками за шею. Чон тихо, но не зло продолжил: — Так и знал, что ты выкинешь что-то подобное. Для этого же учила заклинание? — Она кивнула. Он обреченно выдохнул и понес её в спальню, пряча от взглядов остальных. — На этом с магией всё?

— Всё, — сквозь слезы пообещала она и поцеловала его в шею.

— Хорошо, — сказал Чонсок и захлопнул ногой за собой дверь.

Лайя перевела взгляд с закрытой двери на задумчивого Фенриса.

— Что будем теперь делать? — спросила она, подходя к нему.

— Врать, — ответил он, рассеянно находя её руку и чуть сжимая.

— Придумать, почему Исалиэль потеряла дар, будет непросто.

— Убедить Исалиэль подтвердить мою ложь — вот что будет непросто, — возразил Фенрис. Его плечи неожиданно поникли. Лицо от нахлынувшей усталости осунулось и заострилось. Взгляд потух и словно утратил прежние краски. — Идем домой, — попросил он.

Лайя грустно улыбнулась и направилась на выход, уводя мужа за собой.

— Прости, что накричал тогда, — сказал Фенрис.

Она кивнула ему и чуть сильнее сжала руку, показывая, что понимает. В молчании они добрались до своего дома. В молчании разделись, обнялись и легли спать. Оба надеялись, что новый день принесет им новые силы справиться с тем, что уготовано.

Глава 18

Фенрис негромко постучал. Дверь распахнулась почти сразу. Взлохмаченный, с разбитым лицом, так и не переодевшийся после вчерашнего Дарий молча отошел в сторону, пропуская в комнату. Исалиэль Фенрис увидел сразу. Она уже не спала, а сидела на кровати, забившись в угол, и обнимала свои колени. Глаза безучастно смотрели в пустоту.

— Сидит так с тех пор, как зелья перестали действовать, — тихим, надтреснувшим голосом проговорил Дарий. От вчерашней ярости и жажды справедливости не осталось и следа. Он был напуган: видеть такой любимую девушку было слишком невыносимо. Всё остальное меркло по сравнению с этим.

— Я поговорю с ней, — сказал Фенрис. — А ты сходи к Лоран, подлечись сам. И в столовую загляни, вам с Исалиэль завтрак оставили, забери.

— Не оставляй её одну, — попросил Дарий.

Фенрис кивнул, только тогда маг огня покинул комнату, напоследок обеспокоенно обернувшись.

Фенрис стоял посередине комнаты, смотрел на Исалиэль, но видел перед собой мать. Сломленную. Безучастную. С выжженной душой. И пусть он не был прямой причиной её состояния — его возвращение запустило необратимую цепочку событий, которые привели к такому концу. Привели и к этому. К ещё одной сломленной эльфийке. Не предусмотрел. Не смог предотвратить.

Неуместные эмоции, которые стали пробиваться, он прогнал прочь. Сейчас это худшее из возможных решений. Ему нужно минимизировать негативные последствия произошедшего. Для этого ему нужна она в сознании и на его стороне. На его… Черт…

Злость на Тэруми вспыхнула с новой силой. Но и это он подавил в себе. Он знал, что Тэруми — не командный игрок. Знал, что захочет отомстить, но поддался собственным иллюзиям. В какой-то момент переложил своё благоразумие на неё. Думал, что она сможет перебороть жажду мести во благо остальных.

Горький ироничный смешок сорвался с губ.

Жизнь во благо остальных.

Чертов девиз. Пустой звук для всех и для каждого в отдельности.

Он подошел ближе и, чтобы не возвышаться, сел на кровать.

— Уходи, — сказала Исалиэль, не меняя своего положения тела и не смотря на него. — Ты с ней заодно.

— Я с ней не заодно. Но я всё же с ней. Она часть моей семьи. — Возможно, правда была не лучшим решением, но и ложь в настоящий момент тоже могла навредить.

Он не ошибся — на искренность Исалиэль откликнулась.

— Я не понимаю. — Она перевела на него взгляд. Фенрис вздрогнул, настолько разочарованный и полный боли тот был. — Ты же эльф. Наш Магистр. Как ты можешь быть с ними заодно?

— С кем «ними»? — осторожно и медленно уточнил он, чувствуя себя так, словно идет по тонкому льду. Неверный шаг и возврата не будет: глубокая ледяная река поглотит.

— С людьми.

— Они не враги нам. Ты же знаешь… Ты и сама любишь человека.

— Дарий не такой, как все остальные! — чуть эмоциональнее сказала она. — И эта женщина… ведьма… Она… она… Как ты можешь защищать её? — Исалиэль стала задыхаться от резкой смены чувств. Слезы полились по щекам.

— А если бы Дарий оступился? Совершил плохой поступок, ты бы оставила его? Разлюбила?

— Он бы так не поступил!

Задавать такие вопросы влюбленной девушке было опрометчиво: всё равно видит в своем избраннике лишь хорошее. Фенрис зашел с другой стороны.

— Анкалумэ принесла много горя людям, это отразилось и на нашем народе. Она совершила много ошибок. Ты знаешь это. Так стала ли ты после этого любить её меньше?

Исалиэль почувствовала себя пойманной в ловушку и снова отвернулась от него, теснее прижала к груди колени. Фенрис не оставил попыток до неё достучаться:

— Я не одобряю того, что сделала Тэруми. Но всё же она в какой-то мере была в своем праве.

— Сила душ не должна была содержаться в одном человеке! — воскликнула Исалиэль, оправдываясь.

— В таком случае чем её позиция отличается от твоей? Возможно, она тоже решила, что сила, сокрытая в тебе, слишком велика, чтобы ты могла ею распоряжаться. И опять же, если захочешь возразить, что твой дар не столь опасен, сколь был опасен дар Тэруми, вспомни, что принесла сила предков, подаренная Анкалумэ, людям, эльфам и этой земле.

Исалиэль уткнулась в колени и заплакала. Фенрис на миг прикрыл глаза, чувствуя себя подлецом. Он умел играть чужими жизнями — все кайнарис умеют, — но старался этого избегать. Потеряться в лабиринтах интриг было слишком просто, а вернуться — нереально.

— О том, что произошло, знают немногие, — тихо сказал он. — Пусть так и остаётся. Нельзя, чтобы люди или эльфы узнали, как ты потеряла дар. — Исалиэль подняла на него заплаканное лицо и с непониманием уставилась. Фенрис очень хотел бы отложить