Тан Тай Цзинь не издал ни звука, он был погружен в свои мысли.

Как и предполагала Су Су, дорога вывела их к деревне. Они подошли к первому попавшемуся дому и постучали в дощатые ворота. Им не открыли, но сквозь щель на незваных гостей внимательно уставились чьи-то настороженные глаза. На просьбу пустить на ночлег им ответили:

— Ступайте прочь, мы чужим не открываем.

Су Су попыталась что-то объяснить, но хозяева были непреклонны. Тогда она принялась стучать в соседние калитки, но повсюду был тот же ответ.

Тан Тай предположил:

— Что-то не так в этой деревне.

— Почему ты так думаешь? — спросила Су Су.

— На дворе ночь, но в домах не зажигают огней, и послушай, как тихо. Не слышно даже лая собак. Стука в ворота люди пугаются, смотрят на нас в щелки и в дом не пускают. Либо в деревню зачастили разбойники, либо здесь какая-то чертовщина, — спокойно констатировал Тан Тай Цзинь.

Су Су не могла не восхищаться им: едва выносит мучающую его боль, но все замечает. Она согласилась с его доводами и поэтому, постучав в ворота следующего дома, сказала так:

— Мы не демоны и не лихие люди. Я заклинатель монстров, можете ли вы приютить нас на одну ночь?

Человек за воротами, услышав о заклинателе, задумался, но старческий голос прикрикнул:

— Уходите!

Су Су решила было, что придется уйти, но послышался голос ребёнка:

— Дедушка, впусти, их. Я видела их в лесу, сестра очень сильная.

Деревянные двери отворились, и на Су Су и Тан Тай Цзиня с пытливым беспокойством уставились три пары глаз: двое стариков и девочка — та самая, что встретилась ей в перелеске.

Старуха махнула рукой:

— Входите, — и быстро захлопнула за ними ворота.

Девчушка, спрятавшись за дедом и вцепившись в его рукав, во все глаза смотрела на Тан Тай Цзиня, сидящего верхом на пони. Взрослые помогли Су Су снять и отнести раненого в пустую комнату. Деревенское жилище было самым простым, его обитатели спали на каменных канах. Кроме деревянного стола и двух грубо сколоченных табуретов, в комнате ничего не было. К счастью, дров жителям гор вполне хватало, и вскоре девочка принесла для них жаровню с раскалёнными углями. Комнатка сразу согрелась и лютый зимний холод отступил. Старик зажёг лампу.

Усадив Тан Тай Цзиня на кан, Су Су достала серебряный слиток и протянула старухе.

— Пока мы здесь с братом, примите за беспокойство.

Та, увидев серебро, замахала на неё руками.

— Не нужно, не нужно! Этого слишком много! Мы — простые люди, наш дом скромный, надеюсь, вам не слишком неудобно здесь.

Но Су Су настаивала:

— Для нас счастье принять ваше гостеприимство. На улице так холодно! Если бы вы нас не пустили на ночлег, мы до смерти замерзли бы. Мой брат серьёзно ранен, боюсь, нам придется задержаться у вас на несколько дней. Берите, тётушка!

Немного стесняясь, хозяйка все же взяла плату. Через несколько минут она принесла горячей воды и чистого тряпья, и Су Су искренне её поблагодарила. Внучка хозяев стояла в дверях, не решаясь войти, закончив свои дела, бабушка быстро увела девочку в другую комнату. Су Су подумала, что в деревне и впрямь происходит что-то неладное, но выспрашивать сейчас не имело никакого смысла, слишком поздно что-то предпринимать. На данный момент самое важное заняться ужасными ранами Тан Тай Цзиня.

Она смочила тряпицу в теплой воде и протёрла лицо принца от засохшей крови. Чёрный зрачок неотступно следил за каждым ее движением. Когда пальчики Су Су задели его щеку, Тан Тай Цзинь хотел было отвернуться, но сдержался. Ее прикосновения были легкими и нежными, но вызывали у него странные и непривычные ощущения, которые заглушали даже ноющую боль в ранах. Будь его руки целы, он, наверное, оттолкнул бы ее. Какая жалость, что он теперь беспомощен.

Су Су обработала и перевязала чистой тканью порезы на лодыжках и запястьях. Как человек, разбирающийся в фехтовании, она прекрасно понимала, что тот, кто сделал это с Тан Тай Цзинем, хотел, чтобы он испытал как можно больше боли. Понимая, как сильно юноша страдает, она обращалась с ним очень бережно. Он же, сцепив зубы, не издал ни звука. Закончив, она устало закрыла глаза. Лампа теплым светом освещала ее лицо. Длинные ресницы отбрасывали темные тени на бледные щеки. Су Су проговорила:

— У меня нет никаких лекарств. Как рассветёт, я схожу в горы поискать лекарственные травы, ну а пока, нам обоим нужно отдохнуть.

— Если ты действительно хочешь мне помочь, поймай ту маленькую девчушку, — ответил Тан Тай Цзинь.

— И что ты хочешь с нею сделать?

Ее муж, скривив губы, посмотрел на неё своим одиноким глазом:

— А как ты думаешь?

Она догадалась, что он имеет в виду. Здоровые и зоркие глаза ребенка. Их он желал больше всего на свете.

Су Су возмутилась:

— Даже не смей думать об этом! Нас радушно приняли в этом доме.

В ответ он молвил с сарказмом:

— Кто не заботится о себе, того карают Небеса.

Су Су ущипнула его за щёку, желая урезонить.

— Если посмеешь что-то сделать, горько пожалеешь!

Тан Тай Цзинь пронзил её взглядом, и Су Су убрала руку:

— Не волнуйся, я знаю, как действует ледяная игла. У тебя ещё есть время.

Тан Тай Цзинь закрыл здоровый глаз, не веря её словам. Ей совсем не нужно, чтобы он был уверен в собственных силах. Так он не способен причинить ей вред.

Поскольку кан был одноместный, и на нём расположился Тан Тай Цзинь, Су Су села на табурет. Она так устала в дороге, что, завернувшись в одеяло, уснула, положив голову на стол. Когда её дыхание стало размеренным, Тан Тай Цзинь открыл глаз и повернулся, чтобы ее разглядеть. В мерцающем свете свечи её лицо выглядело трогательно-детским и беззащитным. Ресницы подрагивали, а губы чуть-чуть шевелились. Спала она неспокойно.

* * *

Су Су проснулась рано утром. От неудобной позы шея затекла и разламывалась от боли. Тан Тай Цзинь бодрствовал. Он молча смотрел в окно и непонятно, о чём думал.

В комнату вошел старик и принес две щербатые миски с жидкой рисовой кашей. Девушка, улыбнувшись, поблагодарила его. Хозяин молча кивнул и быстро вышел. Су Су попробовала кашу и, убедившись, что она безвредна, накормила Тан Тай Цзиня.

Её супруг был довольно покладистым, когда речь шла о выживании. Он послушно открывал рот