«И вырядился, и цепь надел, чтобы про портного узнать?»

— Нет, мне платья… Нет, я здесь по поручению Его Высочества, — наконец произносит камергер. — Барон, ваша жена и дети, кажется, не дома?

— Не дома, — отвечает генерал и теперь, после слов о поручении принца, демонстрирует полнейшее внимание. — А что же у вас за дело до моих жены и детей?

— Позвольте, барон, объявить вам волю принца. — Важно стал говорить камергер. — Его Высочество изъявили желание, чтобы ваши сыновья барон Карл Георг и Генрих Альберт жили и обучались при дворе, им уже приготовлены покои, и учителя уже ждут их, чтобы знакомиться.

«Ты глянь, все имена помнит!»

— Ах, вот как⁈ — Волков изображает удивление.

— Это великая честь, — замечает Кюн. — Многие славное дома о том мечтают, чтобы их недоросли получали образование при дворе. Полагаю, что и баронесса была бы рада тому!

«И тут вы правы, дорогой камергер, баронесса была бы счастлива, узнай о такой чести. Слава Богу, что я её отправил отсюда!»

Генерал понимающе кивает:

— Истинно так, истинно так! — Соглашается генерал. — Супруга моя сие известие восприняла бы с большой радостью…

— Восприняла бы? — Уточняет Кюн.

— С большой радостью, — продолжает Волков. — Вот только она уехала уже. И забрала с собой детей.

У Кюна вытягивается лицо:

— Но как же…? Но отчего же она уехала? — Он говорит это таким тоном, словно вопрошает: да кто же ей это позволил?

— На то две причины, во-первых, у меня заканчиваются деньги, а жизнь в столице очень дорога. — Объясняет генерал.

— А во-вторых? — Интересуется распорядитель двора.

— А, во-вторых, мой третий сын, Оттон Фердинанд, занедужил. И мы решили, что лучше ему будет в деревне.

— Занедужил? — М-м… — Камергер двора никак не ожидал такого развития событий, и теперь не знал, что ему делать. — И когда же баронесса отъехала?

— Вчера на рассвете. — Отвечает ему генерал.

— Но… Воля принца… Сие… Невозможно. — Тут Кюн решается предпринять хоть что-то. — Надобно за нею послать⁈

— Дорогой друг мой, да стоит ли посылать за нею, пока её догонят, она будет уже в Малене. В Эшбахте. И ей придётся поворачивать обратно? Что же её гонять с хворым младенцем по дорогам бесконечно. Уж женщинам и детям в дорогах вовсе нелегко, да ещё при стоящей нынче жаре. — Объясняет ситуацию генерал. — Уж лучше я ей напишу, и как она будет дома, так и снарядит сыновей с надёжными людьми, кои довезут их до Вильбурга. К тому времени может и жара уймётся.

— Ну, а что же мне сказать принцу…? — В растерянности вопрошает первый распорядитель двора. — Это, получается, что я не выполнил волю Его Высочества!

— Всё вы выполнили, — уверяет его генерал. — Так и скажите принцу, что и я и баронесса предложение Его Высочества почитают за великую честь, и при первой возможности, мои сыновья будут отправлены ко двору для учёбы. — И он повторяет для убедительности. — При первой возможности.

После чего генерал сделал паузу, как бы показывая гостю, что вопрос исчерпан, и визит можно заканчивать. И тогда Кюн стал прощаться:

— Я передам наш разговор принцу. — Обещал камергер.

— Я очень на то рассчитываю. — Говорил ему Волков, он, правда, думал просить гостя о том, чтобы тот так же передал принцу, что его вассал уже несколько дней ждёт ответа на свои просьбы, но подумав генерал решил:

"После неудачи с моими сыновьями он и так меня скоро призовёт.

Зачем же навязываться, тем более что Виттернауф рекомендовал ждать!"

И когда карета распорядителя двора отъехала от его дома, генерал, наблюдая за нею из окна второго этажа, сказал себе:

— Как хорошо, что казначей мне отказал и его кольцо досталось Амелии.

Он посидел дома, и то безделье было приятным. Ко дворцу сегодня он не спешил, встреч никаких не предвиделось. Возможно, что был бы генерал не против повидаться с Амалией Цельвиг, но и то было не к спеху, ведь от него поутру госпожа фон Сольмс только уехала. Деньги у него теперь были, и барон поехал по лавкам.

На себе решил не экономить. Жара всё ещё и не думала отступать, и посему генерал купил себе полдюжины тончайших рубах из батиста, были те рубахи не белые, а на манер последней моды — слегка голубые. Как раз такие носил молодой принц и его приятели. Так же купил дублет из необыкновенно дорогого шёлка, жара же, не в сукне же ему ходить? Шёлк был насыщенного цвета тучи, с чёрными горошинами по полотну и чёрными пуговицами в виде голов льва. Дублет необыкновенно подходил к воротам и манжетам голубых нижних рубах. К этому он купил коротких чулок, что чуть выше колен, синего, черного, и серого цвета. Так же всё из шёлка. Новые шоссы, черные, под сапоги, для езды верхом взял две пары. Купил шапочку с пером цапли, пять пар перчаток, две пары туфлей тонкой, чёрной замши с серебряными пряжками. Его уже потрепались — столько-то по коридорам дворца ходить. В общем потратил он на это почти восемьдесят талеров. А дальше нашёл ещё и лавку книготорговца, где купил две книги, одну из тех, что любят дамы, про рыцарей и принцесс, а другую от древнего автора про Александра Великого. Эта книга была на языке пращуров, и генерал решил освежить свои навыки владения им. После же он заехал в одну харчевню, что была на соседней улице от его дома. Уж больно хорошо там пахло, и всё потому, что в большом камине того заведения на вертеле готовили свиное жаркое из немаленького поросёнка. Но жаркое ещё жарилось, и он с такими же терпеливыми людьми, коих в харчевне было не мало, стал ждать, тем более что хозяин и повар,обещали лично ему, что через полчаса кушанье будет готово. Пока же ему подали тёмный паштет из говяжьей печени, хлеб и пиво. Причём и паштет, и пиво оказались не дурны, тем более что к паштету подали ещё и белого свежего лука. И он коротал время за пивом, паштетом и книгой, пока, наконец, жаркое не было готово. И когда ему принесли его кусок, генерал пришёл к выводу, что ждал он не зря.

Домой барон