В приемном покое сталкиваюсь с родителями бывшего жениха.

Мы уже виделись раньше на совместных ужинах. Тогда его мать, моложавая стильная блондинка, и отец, импозантный адвокат, произвели впечатление неправдоподобно хорошей семьи из рекламы зубной пасты или майонеза.

В первую секунду я даже их не узнала – пара выглядит постаревшей лет на десять. Все, что высказывает Дрюнин отец, сливается в один яростный обвинительный вопль.

Такие хищницы должны привлекаться к уголовной ответственности. Я выжала из их мальчика все – щеголяла в дорогих украшениях, выклянчивала подарки, а когда наигралась, уничтожила Дрюню. Дала ложную надежду, а затем выбросила их сына, как использованную салфетку.

Он не раз встречал подобных особ в юридической практике – после интима по собственному желанию они подают в суд, обвиняя парней в изнасиловании, а во время разводов пытаются раздеть мужей догола.

Его бы воля – все корыстные стервы сидели бы за решеткой.

И пусть закон не в силах меня покарать, есть иной – божий суд, где таким людям точно нет снисхождения.

Мать ничего не говорит, только смотрит долгим затравленным взглядом, который разрывает душу и действует сильнее любых обвинений.

К Дрюне попасть так и не удается. Врач сухо сообщает, что мое посещение может нанести вред и без того хрупкой психике пациента.

У самых дверей сталкиваюсь с Никитой. Не нужно пользоваться «вторым зрением», чтобы почувствовать волны обеспокоенности, исходящие от него.

– Так и знал, что ты приедешь сюда. Нужно поговорить.

Почему окружающие так жаждут общения со мной? Не видят, что я опасна?! Может, стоит прикрепить табличку: «Не подходите, убьет!»?

Внезапно разражаюсь сумасшедшим злым смехом – никак не могу остановить истерику. Злодейкам ведь и положено так хохотать?

– Лика, я знаю, что случилось! Даже не знаю, что сказать… Мне так жаль! – Бывший собрат по ковену пытается приблизиться.

Больше всего на свете мне хочется упасть в эти надежные медвежьи объятья, позволить увести себя в его квартиру и отпаивать чаем с лимоном и медом.

Мы могли бы хотя бы ненадолго укрыться от происходящего: заказать пиццу, смеяться, просматривая бессмысленные комедии.

Но я никогда не смогу себе этого позволить.

– Держись от меня подальше.

– Не понимаю…

Я тоже не понимаю, почему он до сих пор не уходит и упорно продолжает пытаться помочь. После того, как демонолога столько раз оттолкнули!

Поднимаю глаза и впервые замечаю нечто большее, чем просто дружеское участие. Помимо воли перед глазами мелькают воспоминания.

Он единственный остался со мной до конца во время ритуала экзорцизма – как бы ни было страшно; единственный, кто пошел в квартиру Эрика, зная, что может столкнуться с демоном.

До этого парня чуть не придушили – Никита осознавал, что рискует собой.

Перехватывает дыхание. Становится ясно, почему мне было так неприятно видеть бывшего друга возле Лизы, и неловкая сцена в магазине вдруг обрастает новыми смыслами.

Мама спросила, идет ли мне свадебное платье, а Никита отвел глаза, выдавил из себя сухую банальность и как ошпаренный выскочил из салона. Какой же я была идиоткой!

– Ты не просто так появлялся в самые сложные моменты, правда?

Уши Никиты становятся пунцовыми, будто я только что разгадала тайну, которую он тщательно оберегал. Демонолог опускается на ближайшую скамейку и закрывает лицо руками. Я осторожно присаживаюсь рядом.

Слова даются с трудом.

– Никит, как бы ты ни пытался походить на грозного повелителя демонов, ты – очень хороший мальчик. Я рада, что вы с Лизой встречаетесь. – Бывший друг сглатывает и смотрит на меня взглядом человека, которому судья вот-вот вынесет приговор. – Не надо. С хорошими мальчиками рядом со мной происходят разные жуткие вещи. Не хочу, чтобы и ты пострадал.

– Алика, – хрипит парень.

Но я уже встаю, оставляя Никиту в смятении и замешательстве. Он похож на могучего подстреленного зверя, который с трудом сдерживает боль: губы плотно сжаты, чтобы не закричать, на бледном лице выступила испарина.

Я не должна оборачиваться. Не должна…

– Пожалуйста, – несется мне вслед, – береги себя.

По щекам льются предательские слезы. Быстрее бы приехать домой. Мое единственное желание – заснуть и не просыпаться как можно дольше.

Может, повезет и приснится осознанный сон, в котором меня навестит высший двойник. Только ей я могу доверить все горести и печали. Мы будем путешествовать по разным мирам и планетам, купаться в лаве – без физического тела это возможно, – летать наперегонки, исследовать океан…

Но самое главное: во время астральных странствий я никому не причиню вреда, здесь останется только тушка – безвольный мясной «костюм».

Иногда я завидую тем, кто заснул навсегда.

Дом приветствует наваристым запахом борща, но есть совершенно не хочется. Даже мысли о пище вызывают у меня отвращение.

Вожделенного одиночества не светит – у мамы сегодня выходной.

Она выходит встретить любимую доченьку в розовом халатике, сияющая домашним теплом и уютом. Кажется, даже сейчас, когда я не нахожусь ни в трансе, ни в медитации, мы живем в разных мирах.

– Ты одна? – удивляется мама. – А зятек не придет?

Только сейчас понимаю: она не в курсе того, что случилось с Андреем.

Я пытаюсь перенести разговор на завтра – слишком устала, – но мама жаждет продолжить «свадебные приготовления». Мероприятие уже через несколько месяцев, а у нас еще не выбрано платье, банкетный зал, ведущий, меню…

– Детка, почему ты такая бледная? Расстроилась из-за того, что поссорилась с женихом? – наседает мама. Кажется, она не видит ничего, кроме радужной картинки перед собственным внутренним взором – там наша с Дрюней свадьба и дальнейшая счастливая жизнь. – Ну ничего, Андрюша скоро оттает. Он так тебя любит! Только, пожалуйста, будь с зятьком немного добрее и мягче. Вначале, чтобы мужчина начал тебя завоевывать, полезно добавить немного прохладцы, но Андрей уже у тебя на «крючке». Он заслуживает больше нежности и тепла. – Мама подмигивает с видом опытного знатока мужских сердец.

Молчать больше нельзя – чего доброго, она пойдет к родителям Дрюни согласовывать план рассадки гостей или музыкальные композиции.

Говорю прямо: Андрея в нашей жизни больше нет и не будет. Понимаю, в услышанное непросто поверить, но я даже не собиралась за него замуж – вышло недоразумение. Вчера нашла в себе силы поставить в отношениях точку, а Дрюня попытался покончить с собой.

Вначале мама думает, что я ее неудачно разыгрываю. Для убедительности показываю пост в нашей студенческой группе. Ее лицо замирает, как бесцветная гипсовая маска. Мама горбится и вмиг становится на десять лет старше.

Неожиданно я замечаю и морщинки, и плохо прокрашенную седину в ее волосах.