С идиотской улыбкой и немного удивленно я смотрела в его сторону.

– Конечно нет. Это же книги из светлого мира.

– Тогда эта ваша ванильщина не про нас, – заключил он. – Все-таки я прекрасный художник.

Он резко переключил тему, но я сразу поняла, что в его руках оказался именно тот блокнот, с которого все началось. Нахлынувшая ностальгия заставила меня прильнуть к Брайену. Я обвила его локоть, поцеловала в щеку и положила голову на плечо. От его присутствия мне становилось намного лучше. Иметь возможность просто находиться рядом было настоящей роскошью, так как мы стали сильнее держать дистанцию. Слушать его и вдыхать запах кожи особенно сейчас, когда он перестал напоминать о том, что он темный. Когда он просто стал родным.

– Ты предпочитаешь в своих работах детализировать некоторые вещи. Тебе важны эти мелочи. Я же экспрессивен. Считаю, что главное в работе – эмоции и душа, которую ты вкладываешь.

– Но я тоже рисую с душой! – сквозь смех возмутилась я.

Брайен же серьезно продолжил:

– А я делаю это еще с большей душой.

– Говоришь так, словно всю жизнь рисовал.

– Ты еще не научилась карандаш в руках держать, а я уже мог похвастаться гениальностью.

– Да неужели? Зачем же ты скрываешь свой талант?

– Я достаточно скромный парень, если ты не заметила.

– Конечно, я заметила. Как иначе.

– Нашему ребенку должны перейти мои способности, иначе в семье будет только один художник. Это я о себе.

Я запустила руку под его футболку и специально ущипнула за ребра так сильно, чтобы он от неожиданности вздрогнул. Уже представила, с какой победной улыбкой буду смотреть на его скрюченное тело, но в ответ на мои действия послышалось лишь приглушенное:

– Невыносимо больно.

Он даже не шелохнулся и, кажется, не обратил внимания на мои руки под своей футболкой.

– Что, прости? – спросила я, продолжая слегка щипать его, спускаясь руками к прессу.

– Говорю, невыносимо больно смотреть на работы такого дилетанта, как ты.

Я остолбенела. Даже думая о том, что это его очередные шуточки, мне хотелось его прибить. Не от обиды, а просто ради продолжения игры.

– Почему руку остановила? – невзначай спросил он. – Что-то не так?

– Ну все, – прошептала я и кинулась на Брайена в попытке повалить его на кровать.

Он легко поддался мне, и через мгновение я оказалась сверху, сердито глядя на него.

– Ты боишься щекотки? – протяжно и шепотом спросила я, добавляя некой грубости в интонацию.

Брайен резко схватил мои руки, которые я тянула к нему.

– Только не это, сжалься надо мной.

– Все шуточки шутишь.

– Я позову Дэйва.

– Думаешь, он тебе поможет?

Серьезность, с которой он говорил, только смешила меня еще больше, но я продолжала хмурить брови, как оскорбленный, озлобленный человек. Мы несли какую-то ерунду и чувствовали себя прекрасно. Никаких забот, серьезных разговоров и принятия важных решений.

– Между прочим, если ты не знала, твой муж без ума от меня.

Я засмеялась, резко дернула руками, чтобы высвободиться из хватки Брайена, и положила ладони на его грудь

– Да он только рад будет посмотреть на то, как тебя пытают.

– Если ты считаешь, что поза, когда ты сверху, для меня пытка, то пытай меня, дорогая. Зрители нам ни к чему.

В удивлении от сказанного я широко раскрыла глаза, пытаясь придумать, как бы достойно и непоколебимо что-нибудь ответить. Но пока я находилась в прострации и все больше смущалась от его слов, лицо Брайена оказалось прямо перед моим. Он сел, и теперь кончик его носа касался моего, а ладони стали медленно поглаживать мои бедра.

– Ты потрясающе рисуешь, – прошептал он в мои губы. – Я восхищаюсь тобой.

Он поднес руку к моему лицу, его пальцы нежно провели по щеке, после чего нырнули к затылку и запутались в распущенных волосах. От того, как он мягко надавил, я подалась головой вперед и уткнулась с поцелуем в его губы.

От ощущений, которые дарили его движения и вкус, я моментально терялась в потоке мыслей. И только его слова «я восхищаюсь тобой» звенели в ушах, проносились по венам вместе с диким желанием приковать Брайена к себе навечно.

– Спасибо, – ответила я.

Брайен еще какое-то время нежно целовал мои губы, щеки и шею, заставляя сердце трепетать. После чего остановился, с легкостью посадил меня на одно свое колено, приобнял и, я уверена, самодовольно улыбнулся.

– Я не закончил смотреть твои рисунки.

Я лишь прижималась к нему и наблюдала за тем, как его пальцы аккуратно листают страницу за страницей. Иногда он комментировал работы, выстреливая заумными словечками. Был расслаблен, пока в его руки не попал блокнот, предназначенный для зарисовок его взгляда. Я сразу почувствовала, как сковало его мышцы и как напряглось его тело.

Я хотела забрать блокнот у него, но он упрямо не отдавал.

– Брайен, пожалуйста, не смотри.

– Ты рисовала это так много раз, – сказал он теперь с далеко не наигранной серьезностью. – В чем причина?

– Я хотела понять.

– Что? Насколько это дико? Пугает ли это тебя?

– Конечно нет! – воскликнула я. Моя очередная попытка вырвать блокнот из рук Брайена увенчалась успехом: я откинула куда подальше эти рисунки.

– Тогда в чем дело?

– Это был первый раз, когда я увидела твои глаза. Образ не покидал меня, и мне хотелось рисовать это снова и снова, чтобы понять все твои чувства.

– Я никогда не смотрел на тебя так, как в тот раз. Даже когда я думал, что ненавижу тебя, такого не было.

– Я знаю.

– Но в твоей памяти теперь взгляд того, кто хочет тебя уничтожить. Взгляд убийцы, самая настоящая тьма, которая во мне живет.

– Как и во мне. Как и в каждом, черт возьми! – Обхватив его лицо ладонями, я заставила его смотреть на меня. – Помнишь, ты говорил, что в каждом из нас живет часть вас? Это была самая настоящая правда, первые разумные слова, сказанные мне за всю жизнь.

– Что это меняет?

– А то, что ты не состоишь целиком из того, что, во‑первых, извратили в тебе, а во‑вторых, взрастили еще с пеленок.

– Тогда ответь мне честно. – Он взял мои руки в свои и слегка сжал их. – Прошло время, и ты смогла все для себя проанализировать. Нарисовала это тысячу раз, поведала наверняка Дэйву, и вы обсудили, сколько я, возможно, прикончил и прикончу людей в будущем. Боишься ли ты?

Я сказала ему, что нет.