Брайен немного повертел головой, и кончик его носа мазнул по моему.

– Не смей.

– Что?

– Раскисать. – И я впилась в его губы, притянув к себе максимально близко, чтобы даже крупицы воздуха между нами не осталось.

Все стало второстепенным, когда его руки на моей талии забрались под одежду и обожгли кожу уверенными, грубыми, но в то же время ласковыми движениями. Он прижимался ко мне всем телом и целовал с той страстью, которая могла заглушить переживания и страхи.

Мы оба нуждались в том, чтобы отключиться от всего, чтобы хотя бы на мгновение все вокруг перестало тревожить и без того расшатанную психику.

Если уж и сходить с ума, то только друг от друга.

– Я все узнаю и что-нибудь придумаю, – прошептал он в мои губы и снова вовлек в поцелуй, спокойный и трепетный, снижая уровень возбуждения, наполнявший все вокруг.

И я была настолько в нем уверена, настолько сильно ему доверяла, что собственные мысли и идеи считала бредом. Но я должна была сказать ему о том, что, вероятно, он так и не понял, но что могло усложнить задачу.

– Ты смотрел на свет.

Он замер в миллиметре от меня, дыша глубоко, в унисон со мной.

– Это невозможно, – он сказал это так, будто пытался и меня убедить в этом.

– Как и все другое, что мы считали невозможным. Но мы стоим здесь сейчас, с зацелованными губами и в полнейшем тупике.

– Чем больше света, тем больше будет тьмы, – задумчиво произнес он и, оттолкнувшись от стены, сделал шаг назад. – Я бомба замедленного действия.

– О чем ты говоришь?

– Возможно, я, как и ты, серый, только какой-то неправильный. Если ты постепенно начинаешь немного видеть в темноте и не можешь смотреть прямо на источник света, то я объединяю в себе все. Не боюсь света, вижу во тьме.

Он озвучил мои мысли. Только еще секунду назад я отказывалась в это верить, боялась произнести вслух, но, видимо, даже Брайен подумал, что это может оказаться правдой.

– Но в эти моменты у тебя появляются галлюцинации. Значит, твои изменения вызваны не естественным путем.

– Это значит лишь то, что они даже этот мой «недостаток» обратили в то, что им надо.

Превосходно. Снова паника и непонимание. Банальное незнание того, что делать дальше. Все, что я могла, – это обнять его и сказать слова дурацкой поддержки. Как слабачка, которая бессильна в том, что сама отчасти посеяла.

– Мы все выясним, я в этом уверена. И не думай, что меня отпугнет то, что с тобой происходит. Рассказывай обо всем, даже о самом ужасном, все равно я не уйду.

– Хорошо. – Он мягко поцеловал меня в лоб.

– Я люблю тебя, слышишь? Люблю, потому что знаю, какой ты настоящий, и никогда не смирюсь с тем, что тебя пытаются изменить. Я с тобой и готова бороться.

– Я тебя тоже люблю.

Мы попрощались, крепко обняв друг друга напоследок, потому что оба никогда не знали, увидимся ли вновь, ведь ходили по тонкому льду.

Я вернулась в квартиру и сразу пошла в ванную, стараясь не разбудить Дэйва, но слезы и всхлипы оказались слишком сильными и болезненными. Я сняла с себя одежду и заметила кровь, в которой были испачканы руки и талия.

Ее было слишком много.

Дэйв постучал в дверь и спросил, что произошло, но я попросила его оставить меня, включила воду и встала под душ, чтобы смыть с себя все. Потому что пятна крови пугали и наводили на ненужные мысли, обрисовывали в деталях все, что мне пророчили другие.

Но через какое-то время я с ужасом поняла, что и сама готова убить. Если кто-то будет угрожать жизни тех, кого я люблю, я вспорю ему глотку. Искупаюсь в крови и даже глазом не моргну.

Я посмотрела на живот, погладила его, смывая красные, размазанные отпечатки рук Брайена. И никакого страха. Приятно быть хладнокровной, не чувствовать жалости к тем, кто даже не заслуживал называть себя человеком.

Нет, это не Брайен убил кого-то, кто, я не сомневалась, не заслуживал вообще дышать, это сделали мы.

Нет его и меня. Нет этой четкой границы между светом и тьмой. Мы ее размыли.

И то, что сделает он, будет и на моих руках. Потому что мы одно целое. В моих силах сделать все, чтобы…

Черт, нет. Это все совершенно не в моих силах.

Глава 11

Месяц спустя

Всегда, когда наступала ночь, я находилась в полной безопасности. На протяжении всего месяца я почти не выходила днем на улицу, но умудрялась находить кучу дел дома или приглашать близких к себе, чтобы время бежало быстрее.

Наступление сумерек означало одно: еще несколько минут, и я смогу расслабиться.

Даже когда со страницы моего блокнота на меня смотрели нарисованные глаза Брайена, мне было намного комфортнее, нежели под опекой кого-то из родных. Тот мрачный взгляд запечатлелся в моей памяти, въелся, возможно, навсегда. Я несколько раз рисовала одно и то же на бумаге, новый блокнот превратился в книгу моей больной психики. По крайней мере, так говорил Дэйв, который случайно застал меня за тем, как я в миллионный раз пыталась передать все эмоции и чувства с помощью карандаша.

– Тебе пора переключиться на что-то менее мрачное, ты так не думаешь?

Я совсем так не думала. Потому что этот взгляд пугал всех, кроме меня.

Хотя какое-то время я пыталась сказать себе, что я ненормальная. Но у меня просто не получалось внушить себе страх. Мое доверие к Брайену было слишком сильным, чтобы хоть на секунду усомниться в своей безопасности рядом с ним.

Кроме того, сквозь эту тьму в глазах проглядывался он сам. Его страх за меня и за нашу семью. Его боль, вызванная галлюцинациями.

Одной ночью, когда у меня был сильный токсикоз, Брайен предложил остаться у меня. С моего позволения он немного порылся в вещах и с любопытством разглядел почти все книги и блокноты. Один роман он открыл на случайной странице и, прочитав первый абзац, смешно фыркнул.

– Только не говори, что мы со стороны такие же.

– Какие? – непонимающе спросила я, и Брайен ненадолго завис, вероятно, в поисках нужного эпитета.

– Сладкие.

Со смехом я вырвала из его рук книгу и посветила телефоном на страницы.

– Какой кошмар, – выдохнула я. – Надеюсь, что нет.

– Кажется, так и есть, милая, – протянул он, беря в руки