Я сделал вид, что ничего не заметил, но сердце вдруг забилось чаще, и дело было не в физической нагрузке. Раньше между нами никогда не возникало такого напряжения. Возможно, близость опасности, ощущение, что мы на краю пропасти, делали каждый момент, каждый взгляд особенно значимым.

Чтобы скрыть собственное смущение, я усилил темп тренировки — серия ударов, уклонения, блоки. Движения становились всё быстрее, я чувствовал, как пот стекает по спине, как напрягаются и расслабляются мышцы. В какой-то момент всё вокруг исчезло — остался только ритм, только движение, только пустота в голове.

Я настолько погрузился в тренировку, что совершенно не заметил, как Кристи тихо выскользнула за импровизированную занавеску, отделявшую от основной комнаты крошечную кухоньку. Не слышал ни шороха посуды, ни шипения масла на сковороде, ни звона ложки о чашку. Мир сузился до моих движений, до пульсации крови в висках, до ритма дыхания.

Лишь спустя время — могло пройти полчаса, а могло и больше — до меня донёсся восхитительный запах жареного хлеба с пряностями. Только тогда я осознал, как сильно проголодался. Желудок отозвался предательским урчанием.

— Перерыв, — Кристи появилась в дверном проёме, вытирая руки о полотенце, и протянула мне чистую тряпицу. — Завтрак готов.

Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и этот случайный контакт словно разрядил накопившееся напряжение. Мы обменялись короткими улыбками.

На стол она выставила настоящее сокровище — свежий хлеб, обжаренный на сковороде с каким-то пряным маслом, нарезанный тонкими ломтиками сыр, два вареных яйца и даже крошечную баночку настоящего мёда — редкость в этом городе. Рядом дымилась кружка с её особым травяным чаем.

— Где ты всё это взяла? — удивлённо спросил я, рассматривая это пиршество.

— Вчера выменяла у старьёвщика на той безделушку, что мы нашли в доках, — она пожала плечами, но в её глазах читалась гордость. — Тебе нужны силы перед боем.

Я сел за стол, вдыхая восхитительные ароматы. Корочка хлеба хрустела под пальцами, внутри он был мягким и тёплым. Сыр оказался слегка солоноватым, с орехово-сливочным вкусом, а яйца были сварены идеально — с чуть жидковатым желтком.

— Это… потрясающе, — искренне сказал я, наслаждаясь каждым кусочком.

Кристи улыбнулась, глядя, как я ем, и в её улыбке читалась настоящая радость — простая и чистая, какой в нашей жизни всегда было слишком мало.

— Не торопись, — сказала она, подливая мне чая. — И не переедай. Перед боем желудок должен быть лёгким.

Мы завтракали, сидя друг напротив друга за маленьким шатким столом, соприкасаясь коленями. За окном шумела улица, грохотали телеги, кричали торговцы — обычный день Ржавого Порта. Но здесь, в нашей крошечной комнатке, было тихо и уютно, словно мы отгородились от всего мира.

Я смотрел на Кристи, на её сосредоточенное лицо, когда она аккуратно намазывала мёд на хлеб, и думал о том, что ради таких моментов и стоит жить. Не ради роскошных ресторанов и дорогих вин, а ради этого простого, домашнего счастья — когда рядом человек, который знает тебя лучше, чем ты сам, и принимает таким, какой ты есть.

— О чём задумался? — спросила Кристи, заметив мой взгляд.

— О том, что этот завтрак стоит дороже, чем всё меню в «Золотом якоре», — честно ответил я.

Она слегка покраснела и опустила глаза.

— Глупости. Просто обычная еда.

— Нет, — я покачал головой. — Не просто еда.

Она поняла. Конечно, она поняла — мы всегда понимали друг друга без слов.

После еды настало время ментальной подготовки. Я сел в центре комнаты в позе медитации, которой меня научил Гаррет. Скрестив ноги, выпрямив спину, положив руки на колени ладонями вверх. Глубокий вдох, медленный выдох. Вдох, выдох. С каждым циклом дыхания мысли становились тише, а тело — легче.

Гаррет всегда говорил, что бой выигрывается сначала в голове, а потом уже на ринге. Для менталиста вроде меня контроль над собственным разумом был важнее любой физической силы.

Я вспоминал уроки Гаррета, представляя его голос, его спокойные наставления. «Наблюдай за противником. Ищи шаблоны. Каждый боец, даже самый опытный, имеет привычки, ритмы, любимые приёмы. Найди их — и ты найдёшь слабость».

Время в медитации текло иначе. Когда я наконец открыл глаза, солнце уже клонилось к закату. Комната постепенно погружалась в сумрак. Кристи зажгла старую керосиновую лампу, и её тёплый свет создавал вокруг неё мягкий ореол, смягчая черты лица.

Стук в дверь раздался неожиданно, заставив нас обоих вздрогнуть.

— Кто там? — напряжённо спросила Кристи, моментально напрягшись.

— От Никонова, — раздался незнакомый мужской голос. — Машина ждёт внизу.

Мы переглянулись с Кристи. До боя оставалось ещё несколько часов.

— Хозяин сказал, что вам нужно прибыть заранее, — объяснил посыльный через дверь. — Подготовка, знакомство с правилами, примерка формы.

Я кивнул Кристи — в этом был смысл. Она поджала губы, но спорить не стала.

— Я приду на бой, — тихо сказала она, сжимая мою руку. — Будь осторожен.

Я быстро собрался, проверил, надёжно ли спрятан амулет под рубашкой, и открыл дверь. На пороге стоял крепкий мужчина в строгом костюме с непроницаемым лицом телохранителя.

— Готов? — спросил он без лишних церемоний.

Я кивнул, бросив последний взгляд на Кристи. Она стояла у окна, силуэт тёмным пятном выделялся на фоне вечернего неба. В её глазах читалась тревога, но она старалась держаться уверенно.

— До встречи, — сказал я и вышел, готовясь к предстоящему бою.

Клуб «Морской Дьявол» днём выглядел иначе, чем ночью. Без неоновых огней и толпы богатых гостей здание казалось почти обычным — добротное кирпичное строение с массивными дверями и охраной у входа. Но я знал, что за этим фасадом скрывается мир роскоши и опасных развлечений, доступный лишь избранным.

Хромой вёл меня не через главный вход, а через служебный — тот самый, куда я приходил для встречи с Никоновым. На этот раз охранник не задавал вопросов — лишь коротко кивнул, пропуская нас внутрь.

Пока мы шли по служебным коридорам, я заметил, что Хромой нервничает. Он то и дело поправлял свой видавший виды пиджак, который явно берёг для особых