Неужели она действительно обещала Тан Тай Цзиню нечто подобное? Этого не может быть! Наверняка он солгал. Когда-то она была настолько глупой, что решила быть на его стороне, вообразив, что может принести мир и безопасность простым людям в двух государствах. Ценой её наивности стала гибель Сяо Линя. Умирая, принц Сюань сказал ей, что она никогда не сможет понять мысли Тан Тай Цзиня и верно оценить свое место в его сердце. Ей пришлось убедиться в справедливости этих слов. Прирожденный демон мог улыбаться ей и казаться жалким и ранимым, а в следующее мгновение выстрелить в нее стрелой слабой воды и превратить в марионетку, лишенную собственной воли.

Она никогда больше не будет его недооценивать.

Внутри волшебной колесницы было просторно, как в большой комнате. Су Су подошла к бесчувственному Фу Я и коснулась пальцем его лба между бровей. Не только его тело, но и духовная сущность очень сильно пострадали.

Значит, Тан Тай Цзинь действительно пытался их убить. Не попади она в отражение зеркала воспоминаний и не яви ему свое прошлое, их с Фу Я, скорее всего, уже не было бы в живых.

Один из собратьев по секте заговорил с ней, успокаивая:

— Сестра, не волнуйся, владыка Цюй Сюань Цзы обязательно излечит душу и раны Фу Я.

Она молча кивнула, но, неожиданно, почувствовала легкий холодок, пробежавший по шее и спустившийся в вырез платья. Девушка опустила глаза и обнаружила у себя на груди новую подвеску. Никаких мыслей или воспоминаний о том, откуда она могла взяться у Су Су не было. Она сняла с украшение и положив на ладонь, поднесла к глазам. Это была миниатюрная кунхоу с перламутровым синим станом и струнами, сияющими жемчужным светом. Откуда эта вещь? Арфа Чон Юй чувствовала тревогу и смятение своей госпожи, но заговорить в присутствии посторонних людей не решалась. Передавать свои мысли прямо в сознание феи она не умела, такое под силу только артефактам божественного происхождения. Поэтому все, что ей оставалось — это кружиться на ладони Су Су, выписывая контуры сердца. Глядя на это, фея Ли мягко улыбнулась, подумав, что эта безделица чрезвычайно мила.

Чон Юй знала о том, что после полного восстановление души в Разрисованном Свитке, фея забудет обо всем, что с нею произошло в тайной стране, но не предупредила об этом девушку. Теперь она раздумывала о том, нужно ли рассказать госпоже, что она и правда сотворила на ладони молодого человека Печать Памяти. А с другой стороны, какой в этом смысл, если нить воспоминаний сожжена. К чему огорчать прекрасную фею и заставлять ее чувствовать себя виноватой.

На самом деле кунхоу совершенно не нравился молодой человек с арбалетом-богоборцем, и она была рада, что этот опасный тип теперь будет подальше от её прекрасной госпожи. «Зачем нам такие чудовища под боком?» — подумала она.

Неожиданно в царящей тишине подал голос магический компас, спрятанный в рукаве Су Су. Его дал младшей сестре Гун Е Чжиу, который беспокоился, что она может попасть в беду. С помощью этого артефакта он нашел бы её, где угодно.

Су Су охватило нехорошее предчувствие. Если компас вызывает её, значит, что-то случилось со старшим братом.

— Гун Е!

Ответа не было.

— Старший брат, ответь мне!

Из компаса раздался испуганный голос:

— С братом Гун Е что-то не так! Умоляю, помогите!

Артефакт задрожал и умолк.

Собратья секты Хэньян, ставшие очевидцами произошедшего, заволновались. Гун Е Чжиу — лучший среди них. Но даже для него гора Тайсю — опасное место, а до Хэньяна лететь ещё два дня. Обдумав ситуацию, Су Су решила:

— Продолжайте свой путь и доставьте Фу Я домой, к владыке. А я отправлюсь на гору Тайсю и выручу брата.

Бессмертные собратья наперебой предлагали себя в качестве спасителя Гун Е. Большинство из них уже познали золотой эликсир и считались будущим секты.

Девушка молча щёлкнула пальцами и в тот же миг перед ней явилась волшебная огненная птица с сапфирово-синим хвостом. Феникс замер перед Су Су, осыпая ее искрами кармического пламени. Испуганные собратья смотрели на происходящее широко раскрытыми глазами и ничего не возразили, когда фея Ли твердо произнесла:

— Я спасу старшего брата!

* * *

В это самое время Тан Тай Цзинь и Цан Хай летели на волшебных тыквах секты Сяояо. Толстяк с грустью поглядывал на притихшего младшего: он и так не отличался общительностью, а теперь и вовсе ушёл в себя. Как только он осмелился так дерзко приставать к дочери самого Цюй Сюань Цзы? Это не просто разница в положении сект или нарушение иерархии бессмертных, между этими двумя непреодолимая пропасть.

— Младший брат, — решился заговорить Цан Хай, — ты в самом деле напал на брата из Хэньяна?

Его подопечный открыл глаза и кашлянул. Губы его тотчас окрасились кровью. Его наставник страшно испугался:

— Ладно, ладно, ничего не говори, это, наверняка какое-то недоразумение.

Младший улыбнулся грустно и спросил:

— А куда мы летим?

В клане Сяояо все совершенствующиеся отличались простодушием и бесхитростностью, поэтому Цан Хай честно ответил младшему:

— На гору Тайсю.

— Тайсю?

— Точно так. — Цан Хай немного смутился. — Все секты отправили туда своих добровольцев, почему Сяояо вечно остается в стороне? Я сам вызвался, а наставник не возражал. Он тоже прибудет нам на помощь. Святой Чжао Ю — один из самых уважаемых старейшин секты Сяояо. Только он, пожалуй, достоин участвовать в этом деле, на его защиту мы можем положиться.

Выслушав старшего собрата, Тан Тай Цзинь равнодушно кивнул: головой:

— Хорошо, летим на Тайсю.

Во время полета винные тыквы тряслись и раскачивались от ветра, но зато летели они очень быстро. Скоро собратья достигли цели своего путешествия. Но, глядя на появившиеся на горизонте величественные очертания горы Тайсю, Тан Тай Цзинь неодобрительно прищурился.

— Что такое, младший брат? — забеспокоился Цан Хай. Он прекрасно знал, что этот малый совсем не прост. Что же его так насторожило? Его ученик, глядя на окутавшую темной энергией вершину, покачал головой:

— Здесь что-то явно пошло не так.

Он протянул руку и указал наставнику направление, в котором нужно смотреть. Тот, приглядевшись, вздрогнул от неожиданности. Склон горы окутывало плотное облако демонической энергии. Трава в этом месте пожухла, с деревьев осыпались листья, ручьи высохли. Цан Хай вцепился в винную тыкву и пробормотал в ужасе: