сморозить что-нибудь неуместное.
«Да, – подумалось мне, – лучше не скажешь».
– Ой, только не надо вот так на меня смотреть, – продолжала она, грозя пальчиком королю. – Нипочем не поверю, что вы сами до смерти не рады возвращению этих проходимцев!
Король тяжко вздохнул.
– Что ж, объявляю перерыв на один час ради счастливого семейного воссоединения. Лорд Смедри! Верить ли донесениям, утверждающим, что вы разыскали и привезли с собой давным-давно пропавшего внука?
– Еще как привез! – провозгласил дедушка Смедри. – И не просто внука, но вдобавок окулятора, оснащенного бесценными линзами переводчика, выплавленных из самих Песков Рашида!
Толпа присутствующих немедленно оживилась, отозвалась ропотом. Я обратил внимание на небольшую группу мужчин и женщин, сидевших как раз напротив и явно не обрадованных появлением дедушки Смедри. Вместо мантий и туник эти люди были облачены в костюмы. Мужчины – при галстуках-бабочках, женщины кутались в шали. Многие были в очках с роговыми оправами.
Библиотекари!
Присутствующие вставали, зал гудел, как потревоженное гнездо шершней. Тетя Петти оживленно болтала со своим отцом, выпытывая детали его пребывания в Тихоземье. Она вроде и не срывалась на крик, но ее голос легко прорезал шум толпы. Вот такая тетя, по-своему замечательная.
– Алькатрас?
Я оглянулся в ту сторону, где неловко переминалась Бастилия.
– Да?
– Кажется, – нехотя сказала она, – здесь подходящее место, чтобы упомянуть кое о чем…
– Погоди, – отмахнулся я, начиная нервничать. – Смотри, король сюда идет!
– Еще бы, – согласилась Бастилия. – Он тоже хочет повидаться с семьей!
– Он тоже хо… эй, ты о чем?
Ответить Бастилия не успела – король Дартмур подошел и остановился около нас. Все поклонились ему, в том числе дедушка и даже Петти, и я последовал их примеру. А потом король поцеловал Дролин. Да-да, вы не ослышались. Вот прямо так взял и размашисто поцеловал в губы.
Я смотрел на них, мягко выражаясь, ошеломленный. И не только потому, что кому-то – вроде бы в здравом уме – взбрело в голову целовать Дролин. (Вам хотелось когда-нибудь аллигатора чмокнуть?)
Но если Дролин была женой короля, это означало…
Это означало…
– Так ты у нас принцесса! – изобличил я Бастилию, наставляя на нее палец.
Она поморщилась:
– Ну… что-то типа того, как бы…
– То есть как это «как бы»?
– А так, что я не могу наследовать трон, – выпалила она. – Став рыцарем Кристаллии, я отказалась от права престолонаследия. Дала обет нестяжательства и всякое такое прочее.
Кругом шумела толпа. Одни люди выходили из комнаты, другие входили. Кто-то останавливался поглазеть на моего дедушку и на меня.
Честно говоря, я давно должен был догадаться, что Бастилия королевских кровей. У ее матери не было «тюремного» имени, а у нее было. Это уже можно считать свидетельством того, что по отцу она происходила из высшей знати… А еще в такого рода биографиях, как моя, среди центральных персонажей обязательно присутствует тайно затесавшийся принц или принцесса. Это вдруг проявляется, как родимое пятно под рубашкой или как читательский билет, внезапно обнаружившийся в кармане, когда ты уже громко признался, что забыл его дома.
Я лихорадочно перебирал варианты ответа и, чтобы не выглядеть полным придурком, выбрал такой:
– Так это же здорово!
Бастилия недоуменно моргнула:
– Ты что, не злишься на меня за то, что я это скрывала?
Я пожал плечами:
– Бастилия, ну сам-то я какая-то пародия на знатного наследника, так почему меня должно волновать, что и ты такой оказалась? И потом, ты же мне не врала. Ты просто не любила говорить о себе.
…А теперь держитесь крепче, грядет нечто весьма, весьма странное. Круче говорящих динозавров, удивительнее стеклянных птиц, даже безумнее тех моих аналогий с рыбными палочками.
Глаза Бастилии наполнились слезами.
И… она меня обняла.
Слушайте, девчонки, можно, я вас кое о чем попрошу? Пожалуйста, не увлекайтесь обнимашками без предупреждения! Для многих из нас (а я говорю примерно о половине подростков мужского пола) пережить подобное – это как бутылку острого соуса вылить прямо в горло!
В этот момент я не видел себя со стороны, но полагаю, что отреагировал на столь неожиданный поворот сюжета несколькими невнятными и невразумительными звуками, дурацким выражением лица и едва ли не пусканием слюней.
– …Не могу нарушить регламент и заступиться за первогодка, нарушившего кодекс рыцарей Кристаллии, Бастилия, – проговорил кто-то рядом со мной.
Я кое-как вернулся к осмысленному восприятию реальности. Оказывается, Бастилия уже выпустила меня из неспровоцированных, несогласованных объятий и отошла побеседовать с отцом, а в комнате стало заметно меньше людей: лишь кое-кто продолжал подпирать стены, с любопытством разглядывая наше маленькое общество.
– Понимаю, отец, – заявила Бастилия. – Не волнуйся, я вынесу их попреки, как надлежит члену ордена.
– Моя ты девочка. – Король положил руку ей на плечо. – Только не принимай близко к сердцу их болтовню. Мир, знаешь ли, далеко не такой черно-белый, каким рыцари порой его видят.
Дролин, услышав это утверждение, изумленно вскинула бровь. Я смотрел на короля в синем и золотом, на Дролин в серебристых доспехах и думал, как же хорошо они смотрятся вместе, какая они прекрасная пара. Только Бастилию было жаль. Неудивительно, что она вечно натянута как струна. По отцу – королевская кровь, по матери – несгибаемая воля и рыцарство. Вот и взрослей тут, зажатый со всех сторон такими-то валунами!
– Бриг, – привлек внимание короля дедушка Смедри, – нам надо обсудить то, что намерен сделать Конклав.
Король повернулся к нему:
– Боюсь, Ливенворт, ты немного опоздал. Решение уже почти принято. Конечно, своим голосом ты волен распоряжаться по собственному усмотрению, но он вряд ли изменит существующее положение дел.
– Да как вам в голову могло прийти сдать Мокию? – спросил дедушка Смедри.
– Чтобы спасти жизнь людей, друг мой, – устало выговорил король, и я прямо ощутил гнетущую тяжесть его венца. – Выбор, прямо скажем, не радостный, но если это остановит кровопролитную войну…
– И ты в самом деле ждешь, что они сдержат данное слово? Хайпующие Хайнлайны, Бриг, что за безумие!
Король покачал головой:
– Потомки не назовут меня правителем, который получил предложение мира и отверг его, Ливенворт. Я не разжигатель войны. Если есть какой-то шанс заключить альянс, урегулировать конфликт… Однако это лучше обсуждать без посторонних глаз. Пойдем-ка в мою гостиную…
Дед коротко кивнул, потом попятился и подозвал меня жестом.
– Что думаешь? – прошептал он, когда я подошел.
Я пожал плечами:
– По-моему, он говорит искренне…
– Искренность – его основная черта, – шептал дедушка Смедри. – Он человек страстей… Уж верно, Библиотекари немало потрудились, запудривая ему мозги, чтобы довести до подобного состояния. Впрочем, его голос в Конклаве не единственный…
– Но он же король! Или как?
– Он – Верховный король, – воздел палец дедушка Смедри. – Главнейший наш