Дролин успела удалиться к выходу из чертога и оттуда созерцала Бастилию своим фирменным взглядом, одновременно требовательным и долготерпеливым.

– А как же твой отец? – возразил я, поглядывая в ту сторону, куда вместе с дедушкой Смедри удалился король. – Он едва успел увидеться с вами обеими!

– Заботы королевства превыше всего.

Для меня эти слова прозвучали как заученная агитка. Наверное, Бастилия то и дело слышала их, пока росла.

– Что ж, – поежился я. – В смысле… то есть… в общем, увидимся.

– Ага.

Я было собрался с силами, чтобы пережить еще одно объятие (для такого сверхусилия даже термин есть – «подростковая вынужденная перезагрузка»), но Бастилия просто потопталась еще немного на месте, потом едва слышно выругалась и двинулась на выход следом за матерью. Я остался один, пытаясь понять, с каких это пор между нами поселилась ужасная неловкость. (Еще я испытывал немалое искушение припомнить славные деньки, пережитые нами вместе. Вот Бастилия лупит меня по физиономии сумкой. Вот она пинает меня в грудь. Вот высмеивает какую-то глупость, которую я ляпнул. Я бы выглядел сущей жертвой притеснений, если бы не: 1) сломал Бастилии меч; 2) пнул ее первым; 3) потрясал девушку своим великолепием всю дорогу.)

Отчего-то чувствуя себя немножко несчастным и брошенным, я приблизился к тетушке Петти.

– Что, кончил миловаться с той девушкой-рыца-рем? – в лоб спросила она. – Классная штучка, верно?

– О ком речь? – спросил Синг. – Кажется, я что-то пропустил?

– Э-э-э… – пробормотал я, заливаясь краской. – Ничего такого…

– Мы так и поняли, – сказала Петти, подмигивая.

– Послушайте, тетя Петти, как бы это сказать… Мне нужно отыскать вашего сына, моего двоюродного брата Фолсома…

– Хмм. Ну и зачем он тебе?

– По одному делу, жизненно важному для Смедри!

– Тогда тебе повезло. Я сама – важный Смедри!

Ничего не скажешь, уела. Пришлось пояснить:

– Дедушка хочет, чтобы я разузнал, чем занимались Библиотекари в Налхалле, пока он отсутствовал.

– Почему сразу было вот так прямо не сказать?

– Потому что… в общем…

– Головушка у тебя медленно работает, – сочувственно цокнув языком, сказала Петти. – Не стыдись этого, пупсик: твой папаша тоже не слишком сообразителен… Ну что, пошли поищем Фолсома! Пока, Синг!

Я потянулся было к Сингу, надеясь, что хотя бы он не покинет меня, оставив на милость нашей кошмарной родственницы, но он уже смылся с какими-то другими людьми, а Петти подхватила меня под руку и…

Тут надо сделать паузу и заметить, что за годы, прошедшие с того дня, я стал испытывать к тете Петтивэгон даже некоторую симпатию. Заявляю об этом совершенно чистосердечно, и, поверьте, ее угрозы выкинуть меня в окно, если я не упомяну ее в книге, тут совершенно ни при чем!

Итак, женщина-гора вытащила меня из комнаты и повлекла дальше по коридору. Вскоре мы уже стояли на залитых солнцем ступенях крыльца, а Петти отдавала распоряжение служителю, чтобы он вызвал нам какое-нибудь достойное нашего величия средство передвижения.

– Знаете что? – сказал я. – Если вы просто скажете, где Фолсом, я сам его разыщу. Совсем незачем вам…

– Он тоже уехал по особо важному делу, – перебила Петти. – А я должна тебя проводить. Раскрывать его местонахождение категорически запрещено. Конспирация! Понимаешь, его, как эксперта по дипломатическим связям с Библиотекарями, назначили следователем в недавнем деле о дезертирстве…

– Дезертирстве?..

– Да, – тихо проговорила она. – У нас тут объявился агент внешней разведки, эдакий перебежчик, вздумавший сменить место жительства. Библиотекарь-женщина сделала правильный выбор, покинула свою страну и переехала в Свободные Королевства. Моего сына отрядили помочь ей адаптироваться к новым условиям жизни… Ага! А вот и наш экипаж!

Я оглянулся, ожидая нового дракона, но, видимо, по такому незначительному поводу, как наше с тетей передвижение, настоящего большого дракона решили не беспокоить. К нам прикатила открытая коляска, запряженная самыми обычными лошадьми, а управлял ею кучер.

– Лошади? – вскричал я.

– Конечно, – деловито ответила Петти, забираясь в коляску. – А ты чего ждал? Этого… как там вы их называете? Водильмобиля?

– Автомобиля, – поправил я, присоединяясь к тете. – Нет, я ничего такого не ждал. Просто… лошади – это же что-то допотопно деревенское…

– Деревенское? – переспросила она, между тем как наш возчик послал упряжку вперед. – Да экипажи куда прогрессивнее всех ваших тихоземных… бутыльмобилей!

Тут надо заметить, что в Свободных Королевствах свято уверены: все, чем пользуются они, по определению более передовое по сравнению с тем, что водится у нас, в отсталых странах Тихоземья. Например, они считают свои громоздкие мечи прогрессивнее наших ружей и пистолетов. Звучит странновато, но только до тех пор, пока не поймешь: здешние мечи, напитанные магической силой, действительно превосходят по степени поражения иные стволы. По крайней мере, они лучше того огнестрела, который был здесь в ходу до перехода на силиматические технологии.

Но вот лошади… с этим утверждением я согласиться не мог.

– Ну уж нет, – заартачился я. – Лошади не прогрессивнее машин! Тут вы меня не переубедите!

– А вот и прогрессивнее, – спорила тетя Петти.

– Почему?

– Все очень просто. Навоз!

Я недоуменно моргнул:

– Навоз?..

– Именно. Что производят ваши неряхомобили? Зловонный газ. А лошади?

– Навоз?

– Навоз, – удовлетворенно изрекла она. – Удобрение. И сам посуди, что лучше, если, задействуя лошадь, ты не только перемещаешься из точки А в точку Б, а еще и получаешь полезный побочный продукт.

Пребывая в некотором смятении, я замолчал и откинулся на спинку сиденья. Объяснялось мое замешательство даже не словами Петти, ибо я успел привыкнуть к парадоксальному мышлению жителей Свободных Королевств. Дело в том, что уже в двух главах третьей книги я свободно шутил и разглагольствовал об экскрементах и метеоризме. Осталось еще как-нибудь приплести рвоту, и будет полный – тройственный – набор сортирного юмора. А я его вообще не люблю. Ну да ладно.

Езда в коляске позволила мне хорошенько присмотреться к горожанам, зданиям, магазинам. Странное дело: я подспудно удивлялся тому, какими… нормальными выглядели здесь люди. Да, кругом высились замки. Да, народ одевался в рубашки простого кроя и мантии, а не в брюки с блузами. Однако выражения лиц – веселье, разочарование, даже скука – были точно такими же, как и у меня на малой родине. Мы ехали по оживленной дороге, а слева и справа, напоминая изрезанные хребты гор, в небо устремлялись башни и острые шпили… и все равно мы как будто катили на такси по центру Нью-Йорка. Люди есть люди! Происхождение, внешность человека могут разниться – суть от этого не меняется. Как выразился однажды философ Гарнглегут Растерянный: «Дайте мне, пожалуйста, сэндвич с бананом и карандашом!» (Вечно его уносило прочь с темы, этого Гарнглегута.)

– А где живут все эти люди? – спросил я и мгновенно пожалел о сказанном. Вот сейчас Бастилия срежет меня