Кроме всего прочего, у нас с мурзой рода Тенишевых прошла ещё одна экзекуция по уменьшению влияния тьмы на Латифа Сафаровича. Опять пришлось действовать старым способом: зашвыривать бессознательного Тенишева сперва на Алаид, выкачивая его тьму под ноль вместе с собственным резервом, а после, проваливаться к себе в особняк, дабы Пустота не успела схарчить нас обоих. В бывшей комнате Юмэ я продолжал рвать Тьму когтями горга, срывая щупальца первостихии с энергетической ауры Тенишева. Но в этот раз мы хотя бы знали, чего ожидать, потому после процедуры уже не были похожи на полумёртвых.

Мурза радостно сообщил, что, скорее всего, в следующем месяце процедуру мы можем пропустить. Дальше Латиф Сафарович собирался обращаться за помощью по мере необходимости. Перебарщивать с отделением от стихии он не хотел, поскольку занижать собственный ранг означало бы ещё и ослаблять род, чего делать было катастрофически нельзя.

Через три дня я уже должен был отправляться на дирижабль в Причерноморье осматривать курган, однако же в оставшееся время мне была уготована ещё одна встреча.

Однажды вечером, когда небо, разрисованное чёрной гуашью, вдруг просветлело, к нам пожаловала Каюмова Динара Фаритовна. Магичка была весела, спокойна и, как ни странно, пригласила меня на прогулку. Звучало это, конечно, своеобразно:

— Найдёт ли юный князь время для старой кровопийцы, дабы выгулять и поморозить её древние кости?

Отказать подобному предложению я не смел, тем более что до этого засиделся за бумажной работой. Необходимо всё же было вникать в состояние дел, тем более что Леонтьев, наш управляющий, переманенный с императорской службы, исправно слал отчёты о работе предприятий, и в них необходимо было разбираться. А потому, потратив день на изучение его записок, я искренне был рад покинуть особняк и подышать свежим воздухом.

Правда, Динара Фаритовна попросила одеться как можно менее броско: она бы хотела кое-что продемонстрировать мне без всевозможной помпезности и налёта аристократизма, обещая, что мне зрелище понравится или, во всяком случае, будет интересно. Перечить магичке крови я не стал, а потому попросту накинул на себя иллюзию. Та восторженно захлопала в ладоши и похвалила:

— Вот уж не думала, сударь, что вы столь искусны в магии перевоплощений! Нужно взять на заметку, что мать-природа не обидела вас талантами при переносе, — рассмеялась она, подмигнув. — Ну, тогда уж будьте добры, сделайте что-нибудь и со мной, чтобы я не выглядела старой кошелкой в компании юного повесы.

Я хмыкнул и отчего-то визуализировал образ, единожды виденный при обмене кровными клятвами с Динарой Фаритовной. Сейчас передо мной в кресле восседала с царственной осанкой юная магичка с алыми глазами, тёмными волосами и обалденно стройной фигуркой. Я взялся за ручки механического приспособления и повернул её к одному из зеркал, расположенных в холле.

Мне показалось, что под иллюзией у Динары Фаритовны закапали слёзы, но она очень быстро взяла себя в руки и смахнула их.

— Откуда ты узнал? — только и смогла произнести она, то и дело касаясь иллюзорного лица и поправляя локоны.

— Во время обмена клятвами крови увидел, — не стал я врать.

Динара Фаритовна лишь покачала головой.

— Даже кровь показывает тебе больше, чем мне. Удивительно, а ведь это же даже не моя кровь. Только душа моя. Кем же ты был, Юра, кем же ты был?

Задумчивость быстро сменилась на её лице решимостью. Глаза засверкали, подобна огранённым гранатам на солнце.

— Раз уж ты меня одарил подобным образом, то и мне есть чем тебе отплатить.

Мы гуляли. Безликая карета возила нас по улочкам столицы, постепенно увозя из аристократического квартала в торговые и ремесленные районы. Сумерки опускались на город, зажигались газовые и артефакторные фонари, мягким светом отражаясь в лужах после недавних ливней. Цокот копыт по брусчатке умиротворял и настраивал на благодушный размеренный лад.

Мы беседовали обо всём и ни о чём, делились некими историями из жизни, коих у меня оказалось прискорбно мало. Большинство из своих приключений афишировать было нельзя, а уж память моя, к сожалению, принадлежащая лично мне в этой жизни и в этом мире имела срок всего в три месяца, потому рассказчиком я был не сказать, чтобы аховым. Зато слушать умел. А что нужно для женщины? Чтобы её слушали, живо интересовались деталями её истории и её впечатлениями от тех или иных жизненных событий. Любоваться Динарой Фаритовной… хотя нет, скорее, всё же Астой было сплошным удовольствием. Девушка развеселилась: сейчас передо мной сидела не четырёхсотлетняя степенная магичка крови, а юная девушка, раскрасневшаяся и хохочущая, пересказывающая очередную байку из своей прошлой жизни.

В какой-то момент я заметил, как Аста ударила по крыше кареты, заставляя кучера замедлить ход. А после карета и вовсе остановилась. Я выглянул в окно и увидел, что мы остановились на площади возле столичного храма Ордена Святой Длани.

— Динара Фаритовна… Сюрпризы у вас, конечно, специфические! — покачал я головой. — Если уж я вас чем-то обидел, могли бы и так сказать, а не привозить меня на очередную экзекуцию.

— О-о, друг мой, поверь мне, ты будешь премного удивлён испытанным ощущениям.

— Да уж, помню я эти ощущения. Никогда не был мазохистом, чтобы добровольно испытать подобное ещё раз. К тому же меня тревожит их вероятное влияние на вас с учётом вашего возраста и без того подточенных жизненных сил.

— Ты недооцениваешь ту душу, которая попала в это ныне дряхлое тело. Есть у нас с тобой нечто, что позволяет нам терпимо переносить манипуляции Ордена. Но об этом чуть позже. Пойдём послушаем.

Пока я выходил из кареты, кучер уже успел из багажного отсека вынуть механическое кресло и разложить его. После я помог Каюмовой сесть в него, и мы поехали к храму.

Дверь его была гостеприимно открыта, а внутри уже велась вечерняя служба. На сей раз голосов было значительно меньше, чем в тот раз, когда на литургии присутствовали мы с бабушкой. С учётом того, что Орден изрядно проредили австро-венгры, здесь, навскидку, не хватало гораздо больше, чем одной трети братьев. Я бы сказал, что здесь от силы присутствует едва ли не пятая часть от всех, когда-то принимавших участие в нашей экзекуции.

Но отчасти Динара Фаритовна оказалась права. Те песни, псалмы или гимны, которые исполняли братья Ордена, никаким образом на меня не влияли. Более того, я не чувствовал