— Считайте меня параноиком, но создаётся впечатление, что кто-то разработал собственную технологическую карту по уничтожению неугодных родов и неугодных империй, — заметил я, — и эти кто-то носят на одежде отпечаток длани.

— Выходит, что так, — согласилась бабушка. — Но часто подобные фокусы они не проворачивают. Скандинавская империя рухнула полтора-два века назад, вместе со столицей они лишились правящего рода вместе со многими аристократическими родами, посему, как ты понимаешь, их подмяли под себя другие империи. В нашем случае отчего-то под нож пустили самих орденских братьев, аристократы не пострадали, что несколько противоречит нашей теории.

Я же для себя понял ещё и то, что, скорее всего, останься Утгарды шесть веков назад в Скандинавии, были шансы, что кто-либо с резонансом смог бы помешать тому же элементалю, как я с собственными силами ослаблял щит в Кремле. Но этого не произошло, и, видимо, пробить стихийный щит элементаля местные маги не смогли, за что и поплатились жизнями.

Как бы то ни было, но для себя я решил, что попытаюсь каким-то образом проверить собственные подозрения в отношении Светловых, и случай мне представился очень и очень скоро.

* * *

Сердце бешено стучало под рёбрами, пытаясь вырваться на свободу. Юмэ вновь задыхалась от ужаса, пока холодные капли пота стекали по вискам вперемешку со слезами. Мать протирала лоб дочери полотенцем и осторожно разжимала скрюченные в судороге пальцы, сжимающие тонкое одеяло поверх циновки.

— Лисичка, это сон! — ласково поглаживала жрицу красивая юная девушка, бывшая матерью Юмэ. — Когда же закончится этот демонов Иллюзион, чтобы ты снова смогла вернуться в храм, — тихо причитала вечно юная иллюзионистка. — Я и в храм тебя отдала отчасти из-за того, что там ты хоть спать стала нормально.

Тиски страха медленно отпускали Юмэ, позволяя начать связно мыслить. Выходит, сны из прошлой жизни мучили её с детства, но мать затормозила процесс возврата памяти, отдав её в храм. Теперь же, после жизни рядом с Ярите и вынужденным участием в Иллюзионе сны вновь вернулись. Правда, пока только один и тот кошмар.

Она убегала, меняла миры, слои бытия, а её загоняли, словно на охоте. Она до сих пор чувствовала боль, когда охотник отсекал у неё один за одним по очереди её хвосты, пока не остался лишь один. Всё вокруг было в крови. А затем тело предало её, замерло во время погони, отдавая её на милость мучителя. Открылся портал на крышу какой-то башни, на вершине которой мерцал алым энергетический накопитель такой силы, что у Юмэ даже сквозь боль и агонию дух захватывало. От накопителя вглубь башни произрастало серебряное древо с множеством стволов, больше похожих на лианы, сплетённые в канат.

— Хотела адамантий? Будет тебе адамантий! — прорычал неизвестный с алыми глазами, горящими огнём ненависти и мести. Тело вновь вернуло подвижность и её зашвырнули, словно драную кошку к подножию серебряного древа. — Попробуй взять!

Откуда-то Юмэ знала, что серебро адамантия — мечта всей её прошлой жизни. Лапы кицунэ провалились в ствол древа, желая заполучить весь его в своё единоличное пользование. Такими предложениями не разбрасывались. Вот только металл не впитывался в тело кицунэ. Более того, он и не позволил Юмэ отстарниться. Она была в ловушке.

Из древа тонкими иглами стал прорастать металл, намереваясь впиться в её тело.

Иглы из адамантия замерли на расстоянии толщины человеческого волоса от тела Юмэ.

— Ну же! Ну! Иди к мамочке! — уговаривала в прошлой жизни кицунэ эту странную субстанцию, и та откликнулась. Правда, не так, как надеялась кицунэ. Иглы вошли в её тело, а по серебристыми каналам ринулась лавиной неизвестная магия розового цвета, разъедая и выжигая всё внутри.

— Нет! Куда⁈ — взвизгнула кицунэ, пытаясь одёрнуть руки, но не тут-то было. Её выкачивали, чуть ли не урча от удовольствия. Юмэ запаниковала: — Я готова на всё что угодно, только освободи! Он же меня убивает!

— Знаю, — пожал незнакомец с безразличием. — Так же, как ты убивала Исико Инари и Тэймэй, вырывая дар иллюзий из её тела.

— Обычные человечки! Они не чета нам!

Юмэ отчаянно молила ту прошлую себя заткнуться, не провоцировать охотника ещё сильнее. Но во сне она не могла ничего изменить, лишь страдала и проживала эту сцену вновь и вновь.

— Боги не убивают друг друга из-за смертных. Одумайся! Они лишь пыль, тлен, кормовая база. Умерли одни, придут на смену другие.

— Я не бог, а ты дважды пыталась убить моего сына. За всё в этой жизни нужно платить. Нужно было думать раньше.

Эти слова звучали окончательным приговором. За ними должна была следовать смерть. Но прошлая Юмэ не сдавалась и принялась отгрызать себе руки-лапы.

Одну она успела, а на второй у неё появилась нечаянная союзница. Девушка юная и беременная, словно сомнамбула, идущая под властью приказа прошлой Юмэ.

Раскачиваясь из стороны в сторону, девушка держала ладонь на рукояти родового княжеского меча.

Когда до Юмэ оставалось меньше полуметра, Юмэ отдала ещё один приказ, указав на охотника:

— Убей его!

Эти глаза полные боли, удовольствия и отмщения она не забудет никогда, ведь азиатка вынула меч и снесла голову прошложизненной Юмэ. Кажется, она была ещё жива полсекунды или секунду, пока голова слетала с плеч, менялся ракурс зрения, а её убийца произносила:

— Богиня умерла! Да здравствует новый бог! — опускаясь на одно колено перед охотником с мечом на вытянутых руках.

Юмэ просыпалась вновь и вновь. Она не хотела верить в то, что это и был конец её прошлой жизни, реальный шанс на обожествление, утраченный так глупо. Из этих снов она запомнила внешность своих убийц и название божественного металла. Но так и не могла понять, как это было связанно с тем, что её магнитом тянуло к Юрию.

Ладно бы проблема была только в памяти. У Юмэ имелись и более насущные проблемы. Она застряла на распутье, будто бы попала в ловушку, не хуже