Но принц услышал.

— Именно так. Я тебе даже больше скажу: у меня за вчера дипломатической почтой прилетело сразу три письма от остальных австро-венгерских иерархов Ордена, которые готовы поклясться, что они ни сном ни духом не знали о чём-то подобном. Что всё происходящее — исключительно инициатива брата Астерия вместе с его крылом. Причём эта троица ещё и готова раскошелиться, чтобы замять происшествие. Их щедрость столь велика, что они предлагают выплаты за каждого погибшего русского подданного в ходе инцидента и за каждого австро-венгра, находящегося у нас в плену.

— И как? Много предлагают? — исключительно из праздного любопытства спросил я.

— Готовы выплатить что-то около полумиллиона золотом. Думаю, если начнём торговаться, то и до миллиона дожмём, — пожал плечами принц.

Я присвистнул.

— А вы что?

— А я… я сказал, что за каждого погибшего пусть выплачивают, но никого из взятых под стражу мы им не вернём. Все понесут наказание в зависимости от тяжести вины в соответствии с российским законодательством. Именно над этим и работает у нас сейчас Григорий Павлович. Всё, что получим, отдадим семьям и родственникам погибших. А решение уничтожать или не уничтожать Орден я приму только после того, как в частном порядке все три иерарха принесут клятву крови, что они не участвовали в подготовке данного нападения, и никоим образом о нём не знали.

М-да, радовала меня такая практичность принца. И денег получить, и виновных наказать. Была у меня одна мысль по поводу остальных иерархов Ордена. Надо будет как-то напроситься на встречу с ними во время принесения клятв. Или рассказать об этой встрече главе местного крыла Ордена. Вот уж кто костьми ляжет, но попробует отомстить своим «братьям». А нам только останется следить и не вмешиваться, когда эта свора астральных тварей начнёт рвать друг друга. Как говорится, имела жаба гадюку — гадюка плакала, а жаба квакала. Любое ослабление Ордена нам только на пользу.

— А можно уж совсем нескромный вопрос? А что, глава нашего крыла Ордена этим удовлетворится?

— Шутишь? Он их кровными врагами считает. Вот ему я как раз и дал карт-бланш и полную свободу действий на проведение соответствующих диверсий у них на территории. Так сказать, отплатим австро-венграм их же монетой.

«А принц-то тоже любить загребать жар чужими руками», — подумалось мне.

Мы снова умолкли, а после Андрей Алексевич нарушил молчание.

— Юрий Викторович, у меня к тебе последний вопрос остался.

Я приготовился. Обычно напоследок оставляют самое неприятное.

— Слушаю, Ваше Императорское Высочество.

— Скажи мне… Юрий Викторович, чем тебя наградить за спасение императорского рода?

— Что ни дашь — я всё приму. Ссылку, каторгу, тюрьму, но желательно — в июле и желательно — в Крыму**, — брякнул я, абсолютно не подумав.

Надо было видеть выражение лица принца и Григория Павловича. Такой ошарашенности я не видел уже давно.

— Простите, Ваше Императорское Высочество, что-то пошутилось неудачно. Вспомнилась детская сказка.

— Какая сказка? — тут же напрягся Савельев. Сразу видно, безопасник. Во всём подвох ищет.

— Про Федота-стрельца, удалого молодца, — сказал я. — В детстве в типографии прочитал. В неизданных рукописях.

— Надо же, не слышал, — нахмурился принц. — У вас, случаем, экземпляра не осталось?

— Нет, — я покачал головой. — Что же касается награды… Не ради награды я это делал.

— Всё равно, Юрий Викторович, подумай, чего бы тебе хотелось. Пожарские умеют быть благодарными, тем более что хотелось бы, чтобы благодарность была к месту, как в случае с Алаидом. Ну, а если не надумаешь, то могу поместье и в Крыму подарить, — подмигнул мне принц и, наслаждаясь моим ошарашенным выражением лица, покинул палату.

Савельев же замешкался, не последовав за принцем.

— Юрий Викторович, у меня, конечно, к вам вопросов несколько побольше будет, чем у принца. Но… что признаю и я, и он, так это вашу исключительную преданность вашему сюзерену, когда вы готовы идти даже на политические преступления, выпуская из тюрьмы преступника, лишь бы только спасти корону. Если бы вы не взяли с Великого князя клятву, к вам появились бы соответствующие вопросы по части моего ведомства, а так… моё почтение.

Я, просто кивнул, никак не комментируя слова Савельева, а тот продолжил говорить, но уже на тон тише:

— Я задам вам сейчас один вопрос, о котором принцу знать не стоит, но в силу ваших способностей это бы очень сильно помогло в моей работе.

Вот теперь я напрягся.

— Юрий Викторович, раз уж вы рассмотрели на мне влияние некоего артефакта, который чуть не свёл меня в могилу, подскажите, не видели ли вы чего-то подобного на ауре императрицы?

Ох-ох-ох! А вопрос-то был с подвохом. Если уж пошло на то… С одной стороны, у них налицо был факт некоего участия Марии Фёдоровны во всех происходящих событиях (уж не знаю, насколько глубоко она была осведомлена о происходящем), а с другой стороны, они очень хотели надеяться, что императрица могла находиться под влиянием, как тот же Григорий Павлович. И сейчас от меня, предполагаю, достаточно многое зависело.

— Григорий Павлович, какой вопрос, таков и ответ. Каких-либо артефактов, влияющих на императрицу, я не видел.

Однако же я не успел даже договорить, как Савельев несколько сутулился, и плечи его опустились, как будто бы он очень сильно надеялся услышать совершенно другой ответ.

— Однако… — вернул я снова его в реальность, продолжив говорить, — … аура императрицы имеет две серьёзные бреши: одну в районе живота и одну в районе шеи. Попробуйте у неё узнать, что это за бреши. Возможно, это некие обеты либо клятвы, принесённые ею давным-давно, а сейчас, постфактум, разъедающие её, когда она пытается с ними бороться. К сожалению, это всё, чем я могу вам помочь.

Савельев нахмурился. А после посмотрел на меня совершенно иным взглядом.

— Спасибо, Юрий Викторович, вы натолкнули меня на одну интересную мысль.

— Всегда пожалуйста, — хмыкнул я. — Я могу быть свободен?

Савельев кивнул и, перед тем как выйти, ещё раз обернулся, взглянув на меня.

— Вы знаете, я рад, что у Николая такой внук. Я очень вас прошу, берегите себя. Достойных дворян в империи мало. Не хотелось бы потерять и вас.

*слова из песни «Гранитный камушек в груди» группы «Божья коровка».

**переделка цитаты из шедевральной сказки Леонида Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца».