Пришлось образно спустить божественную сущность с небес на землю.

— О нет, Махашуньята, они тебе не подвластны. А всё потому, что к тебе они не имеют никакого отношения. Кродхан с Маляваном принадлежат мне по праву крови. Да и святое правило «что в бою взято, то свято» никто не отменял. Они — мои военные трофеи.

Плети рассыпались, а Маляван с Кродханом исчезли, оказавшись в моём внутреннем «Ничто».

— Гор тоже тебе не принадлежит. Он создавался не твоей силой. Это моё собственное творение, и он мне принадлежит именно по праву Создателя.

Туманная плеть тоже истаяла, отпуская на свободу химеру, которая тут же исчезла в моём «Ничто». Я взирал на Войда.

— Что же касается этой милой зверушки, то это и вовсе был его выбор — подарить мне собственное посмертие, и ты к этому не имела никакого отношения. Именно ему я должен быть благодарен за то, что не остался тем самым гниющим калекой под лестницей, никак не тебе.

И ещё одна плеть развеялась. Войд присоединился к прочим моим подселенцам-защитникам. Только я оставался опутанный плетью.

— Но ты-то… ты-то — мой! — скалилась Махашуньята, увеличиваясь в размерах. Сейчас она занимала всё пространство передо мной, буквально стоя между двумя скалами, по колено в реке. Горы, между которыми протекала туманная река, едва ли доходили ей по плечо. — Ты мой! Тебе не скинуть поводок моей силы! Ты будешь жрать тех, на кого я укажу! И будешь скармливать мне остальных!

— Твоей силы, говоришь? — хмыкнул я. — Так подавись своей силой! Забери её! Если служение тебе предполагает уничтожение магического фона целого мира, я никогда не буду служить! Я не буду выпивать и кормить тебя силами магически одарённых существ! Те, кто нападают — враги, они заслуживают смерти, но никак не становления пищей! Тем более — пищей для тебя!

Поводок принялся истаивать. А это значит, что мне предстояло нырнуть в реку с теми самыми кляксами, которые отчаянно пытались добраться до меня. Я же с высоты взирал на молочный туман над рекой, стелящийся между двумя берегами, и внезапно понял, что мне это напоминает это место. Примерно так описывала Эола Реку Времени, через которую путешествовали эрги. А ещё она говорила, что все умершие попадали сюда, проходили очищение и отправлялись на перерождение. А значит, выходило, что Пустота специально закинула нас сюда для того, чтобы убить или хотя бы припугнуть. Ведь мы единственные были на корабле и плавали среди терзаемых голодом душ. Те чувствующими жизненную энергию и по памяти пытались оторвать себе хотя бы искру этого сияния.

Как бы то ни было, но что-то от эрга стараниями горга во мне всё-таки появилось, а потому я надеялся попробовать повторить трюк, однажды выполненный Эолой.

— Я отказываюсь служить тебе, Махашуньята! Пусть Вселенная будет тому свидетельницей!

Поводок истаял, и я полетел в туманные воды Реки Времени. Но в последний миг перед вхождением в воду, я открыл глаза в собственном теле, вдруг услышав в голове слитный, единодушный возглас моих подселенцев:

— Нам звиздец!

* * *

Эта неблагодарная человеческая личинка исчезла! По собственной воле вернулась в собственное тело, ещё и игрушки свои с собой прихватила!

Махашуньята, она же Великая Пустота в задумчивости взирала на сонмы душ, плывущих по Реке Времени к своему перерождению.

Вот, говорили же ей, что перехват чужой души не так прост, как кажется. Мало того, конкретно эта ещё и строптивая оказалась.

«Как будто чувствует, засранец, какая сила за ним стоит. И ведь память я ему подтёрла, а он всё равно чувствует, потому и сопротивляется. Душа с потенциалом… Тьфу! Зачем только я вытащила его, перехватив у Хаоса? Теперь придётся отыгрывать назад некоторые планы. Ещё и про равновесие засранец напомнил. И так тошно от происходящего, а тут ещё этот… зародыш угрожать начал. Это же надо! От силы дарованной отказывается! Немыслимо!»

«Силу свою я заберу, дорогой, и после этого ты снова станешь никем. Твой род сотрут, превратив в навоз, в удобрение для более сильных и более податливых, готовых служить богам. А сам ты навеки застрянешь в этом отстойнике без права реализоваться. Уж я-то прослежу за этим! — Махашуньята довольно улыбнулась. Ни одно человеческое существо не нарушит её планы. — Люди созданы, чтобы служить! Точка!»

Ничего, есть у неё на примете один человечек, менее разборчивый в собственных принципах и готовый идти по головам, изворачиваться, хитрить и делать всё, что угодно, ради приобретения силы. Вот кто-кто, а она точно сделает всё, что от неё потребуется.

Махашуньята, она же Великая Пустота, задумалась, пытаясь отыскать среди песчинок человеческих душ нужную.

«Как там звали ту беловолосую девчушку, что прислуживала Нифельху? Юка? Она? Как-то так…»

Обнаружив искомую душу, первородная стихия отправилась вербовать новую жрицу.

— Эта подойдёт для моих целей гораздо лучше.

Глава 7

Друзья, а вот и бонусная глава! Приятного чтения!

* * *

В лазарете на сей раз я провалялся в отключке два дня. Радовало, что не пять, столько по ощущениям моих подселенцев мы провели в чертогах Пустоты. Наблюдали меня в кремлёвской больнице. Угаровы требовали выдать меня в род на лечение, но императорская семья настояла, и меня оставили во дворце под присмотром сестры. В соседних палатах со мной отлеживался принц и Великий князь. Так что можно считать, что лежал я в высочайшей компании.

В себя я пришёл рывком, будто выныривая из омута забвения. Эльза, проводившая в этот момент диагностику, вздрогнула, но не прервала своего занятия. Я же отметил про себя, что заимел плохую привычку приходить в себя после боя в больнице.

«Лазарет — не такой уж и плохой вариант, — отозвался Войд. — В гостях у божественной мымры было хуже».

Я даже спорить не стал и первым делом обратился к собственному источнику. Он был привычно пуст. Вот только теперь я не понимал, пустовал ли он без дара пустоты после моего гордого отказа от первостихии или…

Оказалось «или». По какой-то причине Махашуньята даже после моего отречения от служения не отняла у меня собственный дар. Чем мне это грозило в перспективе, я не знал, но явно ничего хорошего не ждал. Увлёкшись проверкой наличия магии, я не сразу заметил, что сам источник, магическое средоточие или резерв, как только его не называли, изменился. Он стал похож