«Основы…» вел Суноири Каучук, один из наиболее известных профессоров Троссард-Холла, а также член Беруанской Академии Наук. Будучи человеком аккуратным по отношению к учебному расписанию, он приготовился к первому уроку за полчаса и уже сидел за столом, когда ученики только начинали подтягиваться в аудиторию. Некоторые опаздывали, и немудрено: Морские львы, например, вообще не ложились спать после празднества, и сейчас только начинали просыпаться.

По какой-то странной закономерности каждый входящий на урок по перемещениям чуть дольше, чем того позволяли правила приличия, засматривался на преподавателя. Чем же он был интересен, этот объект столь пристального внимания студентов? В первую минуту, глядя на него, нельзя было не сказать: «Какой приятный и добродушный человек!» В следующую минуту уже можно было призадуматься, а после и вовсе поменять свою оценку. «Не так-то он прост, этот симпатяга!» — несомненно подумал бы каждый более или менее наблюдательный человек. Профессор Каучук улыбался заманчиво, и глаза его под стеклом изящных очков смотрели по-доброму, но с неким снисхождением. Мол, с вами я строгим не буду, хоть вы ничего не знаете… Ровным счетом ничего.

Несмотря на то, что он был невысокого роста, что для мужчин Беруанского Королевства уже само по себе не является достоинством, в нем чувствовалось некая важность, значительность, уверенность в своем превосходстве. Про него можно было сказать — порода. Если Даг де Вайт был скорее воплощением мужественной красоты, то профессор Каучук — красоты благородной, не всегда присущей мужчинам.

Внешне он походил на беруанских интеллигентов, представителей ученых профессий. Все они выглядели похожим образом: чрезмерно опрятные, высокообразованные и немного кичившиеся своей просвещенностью. Их еще называли людьми «понимающими», поскольку они действительно многое знали, многое понимали и умели из всего сделать правильный вывод. У профессора по перемещениям были серебристые, аккуратно причесанные волосы, пышные ресницы, прикрывающие умные голубые глаза, чуть округлое выхоленное лицо и прекрасная улыбка, нередко появляющаяся на его тонких и изящных губах.

Держался профессор манерно и холодновато; отвечая студентам, он картинно поднимал красивые черные брови, как бы про себя недоумевая, как в голову вообще могут приходить подобные вопросы. Его голос был тихим, но проникновенным, и едва только Суноири начинал говорить, как все ученики сразу же замолкали и старались внимать его речам, боясь пропустить хоть одно слово.

Поговаривали, что этот обладатель уже тридцати всяких премий в области науки безвозвратно отдал свое сердце прекрасной сирене, которая преподавала в Троссард-Холле. Возможно, то злые языки болтали про него всякую несуразицу, а там уж как знать.

Сегодня профессор Каучук облачился в темно-синий бархатный сюртук поверх элегантной рубашки, которая была накрахмалена до такой степени, что казалась белее снега. На переносице у него поблескивали маленькие франтоватые очки, которые увеличивали размер его и без того больших глаз. Профессор был близорук. На мизинце он носил золотое кольцо со странной символикой, и имел обыкновение оттопыривать этот палец, словно бы кольцо ему мешало или натирало.

Ученики старались сесть в первых рядах, хотя большинство из тех, кто туда сел, вряд ли знали что-то по предмету. Триумфия победно возвышалась на последней парте, словно на троне. Весь ее вид говорил о том, что не только двоечники и слабоумные предпочитают последние ряды. Прозвенел звонок на урок, и преподаватель, ловко поднявшись с места, прошелся по аудитории.

— Доброе утро, господа. Надеюсь, вас не очень расстроил факт нашей сегодняшней встречи.

— Нет, нет! Что вы! Мы очень ждали вашего урока! — бодро возразила ему Тлынья, известная отличница среди Лекарей. Преподаватель с интересом уставился сквозь очки на говорившую, а затем даже снял оправу и еще раз окинул ее изучающим взглядом, будто перед ним был не ученик, а какой-нибудь уникальный, неизвестный науке вид животного.

— Что ж, любопытно… — задумчиво проговорил он, и было непонятно, что же именно он находит любопытным — ответ Тлыньи или сам факт, что ученики могут с нетерпением ждать его урока. Затем профессор удивил своих студентов неожиданной фразой:

— Я бы не отказался от имбирного чая.

Ответом на эту реплику была преданная тишина, и он продолжил говорить:

— Сегодня утром меня посетило чудеснейшее желание. Мне захотелось уехать куда-нибудь… В горы, например. Маленький чудный домик на склоне у самого обрыва, чистейший воздух… Да, милые мои, этого бы мне действительно хотелось.

Ученики молчали, правда, один мальчик, опять-таки из Лекарей, поднял тощую руку.

— Позвольте мне дать определение «перемещениям»? — пробубнил он, сгорая от желания скорее показать профессору свои знания.

Тот долго молчал и выразительно смотрел на неучтивого студента, который осмелился его перебить, и наконец длинно улыбнулся, раздвигая тонкие губы в пренебрежительной улыбке.

— Поразительно! Кто-нибудь может объяснить мне, почему я начал говорить о своих, не относящихся к уроку мечтах, вместо того чтобы помочь вам постичь квинтэссенцию перемещений?

— Вы — профессор, и вправе начинать объяснять предмет как вам угодно, — неуверенно пробормотал Антуан Ричи.

— Хм-м, — улыбнулся преподаватель. — На все нужно искать первопричину. Иначе не понять суть. Вначале я говорил вам о том, чего мне хочется. А сейчас пришло время подумать о том, чего хочется вам. Именно ваши желания помогут сделать то, чем мы будем заниматься ближайший месяц. Вот, например… Вам лично чего хочется? — он обратился к девочке-энергетику. Та кокетливо поправила рубашку, окрестив про себя нового профессора милым, по ее мнению, эпитетом — «душка», и, нервно хихикая, ответила:

— Мне тоже хочется в горы… А то в Беру куда ни глянь — одна сплошная равнина.

Триумфия досадливо поморщилась — эта Лилетта вечно пытается понравиться преподавателям и поэтому все повторяет за ними как заводная кукла! Вот если бы спросили ее, Триумфию, она бы придумала что-нибудь необычное и не стала бы заискивать перед пусть даже обаятельным профессором.

— Отлично, теперь для вас два вопроса: почему вы туда хотите, и насколько сильно? Ответив на эти два вопроса мысленно, честно и правдиво, в вас появится тот зародыш энергии, который поможет вам переместиться. Желая чего-то очень сильно, в нас появляется энергия, с которой не сравнится ни одна сила в мире. Эта энергия поначалу бушует в наших сердцах, а потом перегорает, и одно желание сменяется другим. Но если вы научитесь управлять этим сгустком энергии, то сможете сделать вот так! — Он снова улыбнулся и одним движением задернул шторы на огромных окнах. На секунду стало темно, а когда шторы вновь раздвинулись, оказалось, что профессор сидит уже в другом конце зала, по-щегольски закинув ногу на ногу. Это казалось невероятным!