— Как ты его убедил? — спросил Кирпич тихо, чтобы братва не слышала.

— Я пообещал его отпустить и сбежать вместе, когда будет возможность, — спокойно прошептал Рыжий, озираясь на Сартылая.

— Чего? — лицо Кирпича перекосилось, он еле сдержал гнев. — Чего ты сказал⁈

— Тише, тише… — Рыжий поднял ладони, заискивающе улыбаясь. — Кирпич, это же уловка! Я пообещал — и теперь он наш. А так он бы ни за что не вкатил. Ты ж понимаешь… сынка его — ты сам пришил. Он злобу носит и выпустит при первом удобном случае, полезет тебя мочить. Но я рядом — я за ним глаз да глаз. Я тебе отвечаю, клянусь. Только пока он нам нужен.

— Ладно, — сказал Кирпич. — Посмотрим.

Рыжий довольно разулыбался. Всё прошло так, как он и планировал. Он был хитрый: где надо — подольститься, где надо — запугать, а где и просто обмануть.

И хотя он не знал, что будет дальше, но одно понимал ясно: если судьба сложится так, что оставаться в группе станет опасно, он освободит старика и уйдёт с ним, как и обещал тому. А если они убьют малахольных и получат награду — он останется с Кирпичом. И сам лично выпустит кишки Сартылаю. Лишних им не нужно.

— Кто молодец? — прошептал он еле слышно, сам себе усмехнувшись. — Рыжий молодец… Кхе-кхе…

* * *

Линда сидела в деревянной беседке под навесом, чуть откинувшись на спинку стула. Из старой колонки тихо сочился блюз, ритм ленивый, но в этой тишине он казался чуждым. В пальцах — бокал из толстого стекла с янтарным виски, на дне покачивались кубики льда. Она медленно поворачивала бокал, жидкость обволакивала стекло золотыми бликами. При каждом глотке холодный лёд звенел, перекатывался, стукался о стенки. Она задерживала напиток на языке, потом проглатывала и прикрывала глаза. На губах оставался лёгкий след спирта и мятный холодок от кубиков.

Перед ней тренировалась тройка элитных бойцов — «образцы». Высокие, широкоплечие, в чёрной тактической форме, словно выточенные из одного блока.

После десятикилометровой пробежки они отжались по сотне раз каждый, ни разу не сбив темпа и дыхания, и поднялись так, будто ничего не было. Дальше пошла работа с ударной техникой. Кулаки без перчаток и прочей защиты врезались в деревянные ростовые фигуры, те трещали, разлетались щепками. На лицах — ни капли эмоций, ни следа усталости.

Затем начались отработки приёмов. Один взял манекен в полный рост и за считанные секунды разнес его серией ударов в суставы, колени и горло. Второй выполнял броски — тяжёлые мешки с песком летали по кругу, падая с глухим стуком. Третий, вооружённый ножом-тренажёром, отрабатывал комбинации ударов. Будто резал воздух на куски.

Каждое упражнение они выполняли четко и без всяких сбоев и перерывов. Словно одно целое. Не переговаривались, не искали глазами одобрения случайных зрителей. Казалось, это роботы — только мышцы, только программа, никакой души.

Линда долго смотрела на них внимательно, не отрываясь, а потом медленно сделала ещё глоток. Холод льда и терпкий виски казались ей идеальным сопровождением этого зрелища.

— Доброе утро… Фрау Линда, — раздался голос.

Женщина обернулась. Рихард, как всегда, был при параде: отглаженный костюм, белоснежная рубашка, сверкающие лаком туфли. В этом месте такой гардероб выглядел нелепо и чуждо, но аристократическая осанка и уверенность придавали ему вес даже в глухой тайге.

— Доброе, — едва заметно кивнула в ответ женщина.

— Мои инвесторы недовольны, — сразу пошёл в наступление он.

— Что случилось? — поморщилась Линда, отпивая из бокала. — Что на этот раз?

— Инженер обещал шоу, — Рихард говорил сухо. — А кроме гибели какого-то плота и непонятных съёмок из заброшенной избушки — ничего. В конце концов камеру в домике сорвала одна из женщин. И всё. Никаких поединков. Когда? Когда всё это будет?

— Скоро, герр Рихард, — качнув ногой, ответила Линда.

— А эти? — он махнул рукой в сторону бойцов, что стояли сейчас неподвижно на тренировочной площадке. — Эти зачем простаивают? Когда ты их запустишь?

— Это финальная часть игры… Они будут сражаться с победителями.

— Сколько ещё нам ждать?

Линда скользнула взглядом по чёрной троице. Те стояли как статуи, без движения, дожидаясь команды.

— Столько, сколько нужно, — качнула головой женщина.

— Группы «А» и группа «Б» разбросаны по тайге на большом расстоянии, — продолжил наседать немец. — Нужно время, чтобы они сошлись. Много времени! Сколько еще придется ждать?

— Откуда ты знаешь, где находятся группы? — прищурилась Линда, глядя на Рихарда с подозрением.

— Сигналы с браслетов, — не моргнув, ответил он. — Я прослушиваю аудиосообщения. У меня есть доступ к операторам дронов.

— Вот как… — удивилась Линда. — Я не знала, что Инженер дал тебе доступ.

— Ну так знай, — ухмыльнулся Рихард. — Я в курсе всего, что происходит здесь, дорогая Линда.

Женщина молча вертела в руке бокал. Осведомленность Рихарда озадачила ее. Похоже, Инженер даже её посвящает не во все детали.

— Когда будет схватка? — не унимался Рихард. — Когда мы увидим в деле то, за что хотят платить инвесторы?

— Наберись терпения, мой дорогой Рихард, — протянула Линда, проведя рукой по его плечу, а потом скользнув ниже и ниже, почти в пах.

Он поморщился и оттолкнул её ладонь.

— Вот этого не надо. Заговаривание… как вы там русские говорите? Зубы заговаривать?

— Это называется «хер гладить», — холодно бросила Линда.

— Без разницы! — вспылил Рихард. — Знаешь, даже твоё общество… прости, дорогая Линда… Даже секс с тобой не скрашивает это дерьмо. Находиться в этой тайге, в этой варварской стране, среди этого невежественного народа!

— Ты оскорбляешь мою страну? — тихо и зло спросила Линда.

Рихард вскинул подбородок, лицо его перекосилось от раздражения, и он заговорил, чеканя каждое слово:

— Да вы всегда были такими. Россия… великая, как вы сами себя называете, а на деле — грязная, сырая, безнадёжная страна. Я здесь третий месяц, и каждый день ненавижу это место всё сильнее. Грязь под ногами, деревни, застывшие в девятнадцатом веке, дороги, по которым невозможно проехать. Ваши люди, вечно мрачные, вечно пьющие, будто у них кроме водки ничего нет. Вы называете это культурой?

Он сделал паузу, поправил запонку на белоснежной рубашке и продолжил:

— Вы гордитесь своей историей. Но чем именно? Вы празднуете