Внизу тянулось однообразное илистое дно. Лишь один раз Слободанка увидела на этом дне что-то напоминающее извилистую борозду. Борозда как борозда, но Слободанка вновь погрузилась в видение. В этом видении борозда стала речушкой с быстрой светлой водой. Через речку был переброшен мост без перил – просто отшлифованная каменная глыба, испещренная какими-то странными линиями. На миг Слободанке показалось, что она видит край этой глыбы, торчащий из ила, но, присмотревшись, она его не увидела и списала все на свое воображение.

– Вон она, – сказал Джейсон, указывая на какую-то крупную темную массу на горизонте. – Маленькая какая-то…

Впрочем, то, что обнаружил Джейсон, оказалось не базой, а затонувшей подводной лодкой. Слободанку она не впечатлила, в отличие от остальных.

– Клянусь недельным жалованьем… – пробормотала Зулу. – Это ракетная подлодка. Их еще называли убийцами городов – они несли двадцать ракет, способных уничтожить мегаполис.

– А разве такие подлодки гибли? – удивилась Сэнума.

– Несколько затонуло во время эпидемии Януса, – напомнил Джейсон. – Их, правда, потом подняли, кого целиком, кого по частям – опасно было оставлять на дне океана ядерные реакторы и боеголовки…

– А эта целехонькая лежит, – добавила Зулу, – и никаких следов аварии. Да и глубина тут небольшая – чего же ее не подняли?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился Джейсон. – Я знаю не больше тво… – Он осекся, а потом выругался.

…Она появилась внезапно, как будто кто-то нарисовал ее прямо по курсу батиплана. Она казалась огромной, но потом Слободанка поняла, что это иллюзия. Сама база была невелика, но от главного корпуса отходили два дугообразных коридора, формирующих огромную восьмерку. Малое кольцо этой восьмерки было прикрыто куполом, таким же, как у подводных городов или курортов, но меньше по размерам.

Замеченная ими ранее подводная лодка лежала почти впритык к полюсу большой петли, противоположному базе. В центре этой петли стоял наклонный пусковой стенд, такой же, как те, что запускают крейсеры в Перл-Харборе, но меньше и более примитивный. Стенд был пуст.

– Кажется, вход на базу перекрыт подлодкой, – сказал Джейсон. – Уходить, привалив дверь ракетным подводным крейсером, – довольно неординарный ход.

– Внутри «дворика для ракет» есть еще один вход, – сообщила Зулу. – Возможно, он открыт. Интересно, получается, что база заполнена водой?

– Если внутри нет шлюза, то да, – ответил Джейсон. – Но я ничего другого и не ожидал. Не зря же мы «искусственные жабры» поставили.

«Искусственные жабры» были, конечно, мало похожи на жабры. Обычный имплантат, прикрытый сверху кожной мембраной. Он абсорбировал кислород прямо из воды, как это делают рыбьи жабры или имплантаты фрогменов. Имплантат был биомеханическим и потому не требовал подпитки электроэнергией. Некоторые знакомые Слободанки во время отпуска улетали, например, на Карибы и весь отпуск проводили под водой с такими жабрами.

Тем временем Сэнума направила батиплан внутрь большого круга «восьмерки». Но прежде чем Слободанка успела оценить величественное зрелище внутреннего шлюза базы с нависшей над ней громадой подлодки, крохотный батиплан Сэнумы скользнул в распахнутые ворота базы. А потом ворота за ними закрылись, и вода в помещении стала стремительно убывать.

Жабры им не пригодились. Приемный порт базы оказался шлюзом.

Эпилог

Мертвец идет

Оберкомиссар Гольдстейн не узнал Уорвика. Ни по звуку шагов – они стали другими, какими-то шаркающими, словно Уорвик повредил ногу и подволакивал ее, ни по внешнему виду – кригскомиссар еще больше сгорбился, осунулся и будто бы постарел, ни по голосу – тот стал каким-то неестественно-скрипучим, точно хеллоуинское пугало пыталось говорить вместо человека. Не узнал Уоллеса даже Тодд – робоптица Гольдстейна, наполовину сип-стервятник, наполовину тонкая электроника, которого Гольдстейн как раз кормил дохлыми и протухшими мышами, пока тот подзаряжался от док-станции. Хрипло заклекотав, Тодд взлетел со стола, не забыв прихватить с собой мышь, предложенную Гольдстейном, и улетел в свой вольер. Гольдстейн вздохнул, отложил щипцы, которыми брал мышиные трупики, закрыл банку с оставшимися плотной пробкой и включил в кабинете проветривание.

– Не беспокойтесь, – сказал Уорвик, криво улыбаясь. – Запах мертвечины меня ничуть не напрягает. Как и вас. Как и вы, я люблю смерть. Вы ведь любите смерть, Гольдстейн.

«Какой-то он сегодня странный», – подумал оберкомиссар.

– И не бойтесь, – добавил Уорвик, словно прочитав его мысли. – Я не собираюсь убивать вас. Если бы хотел – давно убил бы, у меня имелись тысячи возможностей для этого. Вы меня вполне устраиваете как союзник.

– Спасибо за откровенность, – холодно сказал Гольдстейн.

Уорвик снова улыбнулся:

– Приятно иметь с вами дело. Кстати о деле: я знаю, что это за планета, и знаю, где она находится сейчас. У нас есть фора перед остальными: ближайшие два дня Энигма будет находиться внутри нашей орбиты – и прямо над ее плоскостью, и мы будем лететь ей навстречу. Потом Энигма станет от нас убегать, и с довольно высокой скоростью. Так что нашим соперникам придется догонять не только нас, но и саму планету.

– Откуда вы это знаете? – спросил Гольдстейн.

Уорвик продолжал улыбаться:

– Когда я беру ваши деньги, мне совсем неинтересно, какая электростанция генерирует эти мегаватты. Точно то же касается источников моей информации: откуда я узнаю то, что мне известно, – мое собственное дело.

«Он странно говорит, – подумал оберкомиссар. – У него какие-то неправильные фразы. Уорвик никогда раньше так не говорил».

– Я подготовил «Зверя из бездны», – продолжил Уорвик. – Мой лучший корабль, моя лучшая команда. Стартую немедленно. Мы опередим наших врагов, и Энигма будет наша.

После этих слов Уорвик развернулся к выходу. Гольдстейн был удивлен. Он что, проинформировать его заходил? Раньше он спрашивал его, Гольдстейна, разрешение на те или иные действия. Теперь, кажется, ему это больше не нужно? А не попутал ли он берега?

– Без моего приказа? – спросил Гольдстейн, стараясь придать голосу максимальную жесткость и одновременно скрыть испуг.

– Зачем мне ваш приказ? – не оборачиваясь, спросил Уорвик. – Гольдстейн, вы еще ничего не поняли?

– Что я должен понять? – спросил Гольдстейн, внутренне холодея. Дрожащей рукой он попытался нащупать скрытый в столе лучемет. И тут – словно кто-то с размаху ударил ему кувалдой в грудь. Гольдстейн охнул и осел.

Уорвик обернулся. Белки его глаз стали черными, с кроваво‐красными прожилками.

– Когда-то мы были с вами наравне, – сказал он медленно. – Я мог убить вас – не без труда, но мог. Вы могли убить меня – тоже не без труда. От