– Ладно. Я что-нибудь придумаю.

– Я утащу немного еды и плед. И нож – я видела у костра.

Я остановил ее, схватив за руку.

– Думаешь, мы справимся вдвоем?

– Найти Дмитрия Александровича и… Диму? – она улыбнулась. – Думаю, даже ты справился бы один. Я просто помогу.

Выглядеть естественно. Это я умел. Чем более идиотски и нелепо я себя веду, тем естественнее получается. Вот о чем надо было писать в школе на сочинении «Мои скрытые таланты». Я отыскал пустой мешок, отломал от почти сгоревшей старой ветки кривой сук, критически осмотрел его. Воткнул в снег и взял другой.

– Ты чего? – Егоров уставился на мешок.

– Пальто, – коротко объяснил я и отправил мешок на плечо.

– Какие еще пальто?

Я указал обломком палки на окна в ближайшем доме.

– С ума сошел?

– Это в двадцати метрах и только первый этаж. Что-нибудь найду. В случае опасности буду громко бить стекла.

– Не нравится мне идея, – покачал головой Егоров. – Я с тобой пойду.

– Хорошо, – я пожал плечами. – Только топорик захвати. Выламывать двери плечом я не умею.

– А чем я буду дрова рубить? Кстати, о дровах, – он посмотрел на срубленные и сложенные в кучу ветки.

– Ладно, – я взвалил мешок на плечо и поднял воротник. – Сам справлюсь.

И направился к ближайшему дому с полукруглой аркой. Половинка ворот болталась в ней на ржавых петлях.

– Калугина, пойдешь со мной? Все равно ничего не делаешь.

Саша замерла. Бросила на снег тонкие веточки для розжига и направилась ко мне. Егоров ругнулся, посмотрел ей в след и кивнул мне на ближний подъезд.

Саша приближалась ко мне, стараясь не сорваться на быстрый шаг. Еще пара секунд, и мы скроемся в темном подъезде, а потом, найдя выход из него, исчезнем на улицах Пустого города, чтобы вернуться с вестями об исчезнувших. Я не знал, что мы будем делать дальше и где-то глубоко внутри понимал, что можем так же бесследно раствориться в городе. Но ведь плохие вещи – это то, что случается с другими. Кажется тоже Франц сказал. Засел же плотно в моей голове…

– Никит…

– Идем! – сказал я громко. – Зря мешок не взяла. В руках нести придется.

Саша еле заметно улыбнулась, а Егоров отвернулся от нас и снова взялся за топор. Мы остановились у двери подъезда. Дом был невысоким, старым и серым. Он казался нарисованным поверх затянутого бледными облаками неба. И окна, и двери были словно нереальны – ни одного цвета кроме грифельно-серого и снежно-белого, словно смотришь на карандашный набросок. Но я коснулся ручки двери, и дом обрел осязаемую реальность. Он стал холодным и тяжелым, он обрел запахи сырости, запустения и времени.

Мы шагнули в пустой подъезд и тяжелые стены обступили нас. Откуда-то сверху лился свет, выхватывая из темноты лестничные пролеты. В этом бледном свете медленно кружились и оседали искры снежинок. Саша отпустила мою руку и побежала по ступеням вверх. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Ее легкие шаги раздавались мелкой дробью под изгибами лестниц и акрами окон.

Она стояла на самом верху. Окно было открыто и внутрь врывался снег. Ветер шевелил тяжелую ставню. А за ней лежал город – огромный и молчаливый. Тоже словно нарисованный серым карандашом. Наш лагерь внизу – неестественное пестрое пятно, протоптанные дорожки портили всю гармонию нетронутого запустения. Старые дома стояли неровными квадратами, закрывая собой дворики, а за ними убегал к высоким опорам подвесного моста широкий проспект, зажатый красивыми, похожими на бежевые стены домами с ротондами и коваными балкончиками. За мостом упирались в небо высотки, а за ними протыкала облака Глефа – самое высокое здание города, похожее на огромный бетонный язык огня. Она была едва различима за снежной дымкой.

Я понятия не имел куда можно пойти в этом огромном городе, где искать двух потерявшихся людей. Но Сашу это, казалось, не волновало. Она указала на ржавую пожарную лестницу, словно прилепленную к стене.

– Три минуты и мы внизу. За домами нас не увидят. Мы побежим дальше от двора к двору, а потом свернем на проспект. Нам нужно на мост.

– Почему на мост? – спросил я.

– Открытое пространство, – сказала она не объясняя.

Я указал на лагерь внизу.

– Нас заметят.

– Поэтому мы спустимся по торцу дома.

Она ловко петляла в лабиринте коридоров и переходов, словно жила тут всю жизнь. Все выходящие на площадки двери были плотно закрыты. Нас провожали взглядом слепые дверные глазки. На стене возле пожарного гидранта кто-то нарисовал смешную рожицу.

– Скорее, скорее, – полушепотом подгоняла меня Саша. Ее пальто мелькало в изгибах коридора шагах в десяти от меня.

Коридор выходил прямо к торцу здания. Там за плотно прикрытым окном виднелось снежное небо. Створки долго не поддавались, но потом со скрипом раскрылись. Вниз полетели комья снега.

– Вот она! – Саша кивнула на лестницу, выглядывающую из-за оконного проема, и поставила коленку на подоконник. – Идешь?

– Постой, – я смотрел вниз. – Кто это?

– Где?

Саша соскочила с подоконника и близоруко всмотрелась в заснеженный дворик. Через белую гладь тянулись следы, а у голого дерева с остатками сухих листьев на тонких ветках стоял человек. Это была девушка. Ее волосы и края длинной куртки развевал ветер.

– Марго? Нет. Марго рыжая.

– Да плевать. Идем.

– Подожди! Кто бы это не был – она идет в сторону лагеря. И мы ее явно не знаем. Надо спуститься Саш, узнать кто это и что тут делает.

Она положила холодные ладони на мое лицо. Всмотрелась в глаза.

– Никит, ты понимаешь, что другого шанса может не быть? Или бежим сейчас или остаемся с остальными ждать непонятно чего.

Она смотрела на меня слегка прищурившись и в ее глазах мелькал незнакомый стальной оттенок.

– Саш, – я убрал ее руки, – мы вернемся. И тогда нам будут доверять, и не кинутся искать через пять минут, как только мы скроемся из виду. Понимаешь?

Она молчала.

– Эта девушка, – я кивнул в сторону окна, – может знать где тренер и Дима. Может быть, она видела их.

– Ладно идем.

***

Мы опоздали всего на минуту. Егоров окинул нас вопросительным взглядом, но ничего не сказал. Он и остальные, кроме Антона, стояли полукругом у потухшего костра. Девушка стояла напротив шагах в десяти. Она пыталась запахнуть куртку поплотнее,