Хорошо еще, что мамаша девчонки оказалась очень алчной и жадной до денег особой и согласилась принять от клиента приличную сумму в качестве компенсации за жизнь дочки и в обмен на молчание. Но кто её знает, вдруг пройдёт день-два, и дамочка передумает, да и правда побежит в отделение охраны правопорядка, как и грозилась изначально?

Раздался стук в дверь, заставивший Эйджина вздрогнуть. Первая мысль — о том, что он натворил, уже стало известно в отделении защиты населения, и в дверь его спальни уже ломятся следователи! Сейчас его арестуют — и всё, привычная спокойная жизнь закончилась!

— Господин, ваша ванна готова. И новую чистую одежду мы в ванной комнате оставили — послышалось из-за двери голосом одной из служанок, и хозяин выдохнул облегчённо.

— Хорошо, ты можешь идти — крикнул он из-за двери и снова покосился на свои окровавленные руки и одежду.

Вскоре мужчина прошёл в ванную комнату, что располагалась также на втором этаже дома, но чуть дальше по коридору, разделся, погрузился в ванну, доверху наполненную горячей водой с приятно пахнущей пеной, и долго-долго тёр мочалкой руки, смывая с себя следы крови девчонки. Чистую одежду на себя надел, а старую сам лично в свою спальню отнёс, никому не доверяя, и сам лично закинул её в горящий камин.

И только когда остатки окровавленной одежды превратились в пепел, Эйджин позволил себе немного расслабиться.

Ещё через час мужчина уже сидел в своём дорогом экипаже, запряжённом четвёркой лошадей.

Экипаж вёз его в столицу. Подальше от Римерона, от опасности, что сгустилась над ним из-за смерти глупой зеленоглазой девчонки, и ото всех воспоминаний о случайно совершённом преступлении.

Шли дни, недели… Но Эйджина никто не трогал, никто к нему из Римерона не приезжал. Родители, родной дядя и некоторые хорошие знакомые время от времени слали письма, рассказывая, как дела в Римероне, спрашивали, когда Эйджин вернётся в родной город. Но, что самое важное, ни в одном из писем не было упоминаний о том, что его разыскивал кто-то из следователей. Вероятно, та дамочка, мамаша девчонки, и правда, смирилась со смертью дочери. А деньги посчитала достойной компенсацией за смерть ребёнка.

Эйджин помнил, что говорил ей в тот день. Что даже если она обратится в отделение охраны правопорядка, никто из следователей всё равно не будет заниматься поисками убийцы её дочери, особенно, когда узнает, чем они на жизнь себе зарабатывали. Но тогда мужчина старался подавить, напугать, откупиться от появившейся проблемы… хотя внутри искренне боялся наказания за содеянное. А вот сейчас… Страх перед возможным наказанием, первое время постоянно сидевший в душе Эйджина, медленно отступил, сменившись уверенностью, что отделения охраны правопорядка, действительно, не будут искать преступников, совершивших свои деяния в отношении жителей таких мест, как остров Тио.

И тогда мужчина позволил себе вернуться в воспоминания о том злосчастном дне. Вспомнил непокорную зеленоглазую девчонку. Вот она заявляет, что не хочет проводить с ним время, что раз это её мать взяла с него деньги, то пусть именно с ней он время и проводит. Вот Эйджин, отмахнувшись от слов девчонки, толкает её на матрас, нависая сверху. Вот девчонка начинает сопротивляться. Вот он наносит ей первый удар по лицу… на щеке девчонки тут же проявляется розоватый след от его ладони. Вот девчонка начинает кричать и вырываться из его хватки ещё отчаяннее. Вот он наносит второй удар, посильнее, уже не ладонью, а кулаком… и на губе девчонки проступают первые следы крови. Она снова кричит, он снова её бьёт, ещё раз и ещё раз. Сначала только руками, потом вскакивает на ноги и начинает бить девчонку ногами и в какой-то момент даже слышит характерный тихий хруст. Он что, сломал ей что-то? А девчонка уже не сопротивляется и даже не кричит. Из её горла вырываются лишь неясные хрипы.

Почему он не перестал бить её хотя бы в этот момент? В день, когда всё это произошло, Эйджин сам себе боялся ответить на этот вопрос. А вот сейчас… Да, сейчас, когда стало очевидным, что никакого наказания не будет, он смог признаться самому себе: в тот день он прекрасно понимал, что побоями наносит непоправимый вред девчонке, но, даже понимая это, не хотел останавливаться! Ему безумно нравилось то, что он делает! Каждый новый синяк, каждый новый кровоподтёк на её теле… всё это приводило его в неописуемый восторг, ввергало в невероятную по своей силе эйфорию!

Все бывшие любовницы-содержанки Эйджина были очень красивыми девушками, но ни с одной из них ему не довелось испытать того, что он чувствовал, когда наносил удар за ударом по телу беззащитной девочки. Да, бывали случаи, когда Эйджин Кейм и на любовниц замахивался, но те тут же устраивали истерику по этому поводу, а потом ещё и дорогие подарки в обмен на прощение требовали. И мужчина всегда мирился с подобным положением вещей. Ведь все те любовницы, пусть они и не относились к высшему свету Римерона, но тем не менее они были знакомы со многими влиятельными людьми, у которых были на содержании ранее. И нельзя было допустить, чтобы кто-то из этих влиятельных прознал о тайных слабостях Эйджина. Это же такой удар по репутации родителей и дяди!

«А вот безродная девка с острова Тио точно никому пожаловаться не сможет — именно об этом всё чаще и чаще начал раздумывать Эйджин Кейм — А что? Можно вернуться в Римерон, прогуляться до острова, найти там какую-нибудь на всё согласную девицу. Можно даже сразу признаться ей, что сделаю ей немного больно, да приплачу ей за это побольше. А там… будь, что будет».

Завещание господина Вейжа

— Госпожа Юни, вы опять меня не слушаете! — вывел девушку из задумчивости строгий голос учителя по этикету — Мы второй день с вами занимаемся, а вы всё в каких-то облаках витаете, совершенно никакого внимания на уроках! — неодобрительно поджал губы и головой покачал.

— Прошу прощения, учитель Шенли — послушно пробормотала Юни — Я вас очень внимательно слушаю. Просто отвлеклась на мгновение.

Учитель на это благосклонно кивнул и вновь углубился в объяснение правил поведения на светских мероприятиях. А Юни снова погрузилась в свои мысли.

На самом деле, предстоящий бал в доме губернатора девушку