Я снова подошёл к урке.

— Так и не услышал, кто ты по жизни. И вообще, откуда тебя сюда занесло?

— А ты чё, мент, что ли? — гыкнул он. — С какого перепугу я перед тобой буду?.. Да пошёл ты!.. И ваще! Говно вопрос… Все мы тут сдохнем. Мне пох**, понял⁈

Он скривился, в глазах светилась злость и что-то ещё, как будто он давно уже всё понял про это место. Видно было, что его били по башке сегодня, совсем недавно.

Я схватил его за указательный палец, выгнул в обратную сторону. Хрустнул сустав.

— Ай, сука! Пусти, падла! — заорал он. — Сука! Руки убери, пока целы! Ты чё, урод! А-ай!

Он завывал, матерился на чём свет стоит, дёргался, но палец у меня в хватке был жёстко. А в бараке повисла тишина, все слушали, как этот урка визжит, и ждали, чем все кончится.

— Тише, тише, не ори, — как ни в чем не бывало, даже с подчеркнутой теплотой в голосе сказал я, ослабив хватку и спустив новенького с настила на пол. Палец всё ещё держал, надавливал так, что он корчился, вынужденный слушать. — Ты лучше внятно расскажи, расписной ты наш, когда откинулся и как сюда занесло. Какую зону топтал?

— Ах… отпусти, скажу, — прохрипел он, скрежеща зубами.

Я отпустил палец, тот зло глянул исподлобья, как волк. Вскочил, осмотрелся, потом залез на нары, сел, почесал затылок и сплюнул на пол.

— Ну, давай, я слушаю, — сказал я, скрестив руки.

— Ну это самое… Короче… Нас здесь десять пацанов в лагере, — выдавил он.

— Кого это «нас»? — бровь у меня сама собой взлетела.

— Мы… группой шли. Сбежали, понял? С особого строгача дернули — и вот…

— Сбежали? — я криво усмехнулся. — Да с особого не сбегают. Живыми, по крайней мере, не выходят.

— Нам, допустим, помогли, — хмуро сказал он, потирая палец.

— Кто помог? — спросил я.

— Да х… его знает, — он нервно оглянулся, — кто они такие. Через уважаемого человека вышли, мол, всё будет ровно. Мы поверили, — зэк пощупал рану на голове. — Побег замутили, калитку распахнули. И вот…

— Ну, и что просили взамен? — перебил я. — Не бывает, чтобы просто так свободу дарили.

— В том-то и подлянка, — хмыкнул урка. — Сказали: «Сбежите — отпустят. Даже бабки подкинем, мол, по мульту каждому. Только делайте, что скажем». Ну мы и впряглись. Думали, в натуре шанс, меценаты, мать их. Ага, щас…

Он зло глянул в пол, кулаки сжал.

— Нас потом как лохов собрали, вертушкой сюда притаранили. Сидим тут, как в ШИЗО, только ещё хуже. Одна кича сменилась на другую, только этапом никуда не повезли — сразу в глушь загнали. И держат, падлы. Нагрели по полной.

Он сплюнул, ухмыльнулся криво и снова выругался:

— Вот такие дела, начальник…

— Ну так что с вас требуют? — спросил я, глядя прямо на зэка. — Что выполнять должны?

Тот поёрзал на нарах, прищурился и ответил не сразу, будто собирался с мыслями.

— Точно не знаю. Но краем уха слышал… Завалить мы должны.

— Завалить? Кого? — поднял брови я.

В бараке пошёл гул, народ зашептался. Слово слишком понятное, чтобы оставались сомнения.

— Что значит «завалить»? — пробормотал врач.

— Завалить — значит пришить, — зэк проговорил это спокойно, смотрел при этом не на меня, а в пол. — Сказали, выпустят нас в тайгу. Найдём тех, кого скажут, завалим — тогда свобода наша и бабки тоже. Короче, лохов пустят в лес, а мы за ними…

— Погодите, — снова поднял голос Евгений, явно волнуясь. Он встал, поправил очки и обратился сразу ко всем. — Товарищи… друзья… господа… А вам не кажется, что под «лохами» как раз нас подразумевают?

В ответ на его слова Ворон рыкнул, скривив физиономию:

— Ты чё несёшь, козлобородый? Ты, может, и лошара, а я нет, говори за себя.

— Тихо! — бросил я, резко. — Сейчас мы слушаем этого…

Глянул на зэка, спросил:

— Кстати, как тебя там кличут?

Он поднял глаза, прищурился, усмехнулся уголком рта:

— Лёнька я. Лёнька Коса. Так на воле звали, так и здесь зовут.

— Лёнька Коса, значит, — протянул я. — Ну и как ты к нам-то попал, Коса?

— Так, — развёл руками он. — С одним зацепился в бараке. Вершина — гнида та еще. Ему челюсть свернул, ребро сломал. Ну, а меня самого по башке отходили. Ну и эти вертухаи на шум понабежали…. с автоматами. Видать, решили, что или я Вершину пришью, или он меня. Вот и закинули сюда, к вам, получается. К лохам.

— Следи за базаром, — сказал я, вставая ближе.

— Тише, тише, начальник, — торопливо поднял ладони он. — Я сразу вижу — ты тут главный. У тебя и гонору, и голос ментовской. Сразу видно, что ментяра ты.

— С чего ты взял? — прищурился я. — Физрук я.

— Х-хто-о?.. Учитель физкультуры? — ухмыльнулся он. — Опачки! А я был уверен, что мент. Ну, короче… неважно.

Он глянул по сторонам, потерянно ухмыльнулся и добавил:

— Ка-а-ароче, п**ец не фортануло мне, что сюда к вам закинуло. Потому как если мои бывшие кореша вас гасить будут, то и меня заодно. Получается, теперь я тут, с вами. Эх…

Барак зароптал, пленники заохали. Лиза схватилась за сердце, Женьки переглянулись. А Ворон зло скрипнул зубами.

Дед Ефим всё это время сидел молча, только покряхтывал, будто прислушивался к каждому слову, не вмешиваясь. И вдруг со вздохом поднял голову, глаза прищурил, в уголках морщинки еще больше собрались, и проскрипел:

— А с чего ты взял, прохиндей, что именно вы нас убивать в тайге будете? Ты прямо так всё и слышал?

Зэк повёл плечами, скривился.

— Ну, не прям так. Но сказали: один отряд лохов, другой — охотников. А дальше думайте сами, — он пожал плечами.

— А вам прививки ставят? — поинтересовался Ефим, хитро щурясь.

— Какие ещё, к херам собачьим, прививки? — урка хрипло усмехнулся. — Ты что, дед, с дубу рухнул? Нас тут кормят два раза в день, да и то баландой. Какие прививки… От энцефалита, что ли? Ха! Поздновато уже. Клещи отошли, осень.

— А