В целом, так как никто не пострадал в итоге, сектанты должны были ограничиться несколькими месяцами исправительных работ, ведь они настаивали на том, что не знали, что миссис Коренфорт не получила разрешение на совершение ритуала от своего мужа, а также, что они не желали противодействовать полиции — просто не знали, кто перед ними. Однако, после серьезного расследования выяснилось, что случай этот был не единичным, несколько женщин и мужчин из организации признались, что над ними была проведена подобная процедура в детстве по согласию родителей — и это не принесло им ничего, кроме несчастья в браке. Возможно, были и другие, но не посмевшие рассказать или просто довольные своим браком. Поддельная метка снимала проблемы магической несовместимости, но крала возможность найти настоящую истинную пару, не приносила ни любви, ни взаимопонимания супругам. Кроме того, было обнаружено несколько прецедентов, когда наследникам знатных родов, лишенным магического дара, даровали способности. Для этого у бедных родителей выкупали одаренного ребенка и передавали его дар наследнику. Эта опасная и травматичная операция вредила обоим детям, давая на самом деле только статус мага, а не реальную возможность развивать и контролировать свою магию.

В общем, ниточка за ниточкой, начали раскручивать все грязные делишки жреца Единоликого бога, и по сумме его деяний удалось накопить на внушительный срок для него и его приближенных. За простыми членами общины, которые не принимали участия в таких тайных ритуалах, было лишь установлено наблюдение. Как ни странно, к таким относился и Девди Мунс, которого они видели новым королем. Никаких записей о его присутствии на тайных ритуалах не было, даже его родители были реальными истинными, а не поддельными. Свидетели тоже в один голос твердили, что Мунс участвовал только в открытых ритуалах благословения подданных и все, а жрец заявил, что хотел рассказать ему все позже, когда он станет мудрее. Так ли это или нет, но доказать ничего не удалось, пришлось ограничиться наблюдением и за ним.

Мне за два сложных и успешных дела дали повышение, и теперь приходилось привыкать к новому званию и новым обязанностям.

— ... Майор. Майор Брандест! — я так задумался, что не сообразил, что это ко мне обращаются, чаще пока откликался на «капитана».

— Да? — поднял глаза на подчиненного, расплывшегося в радостной улыбке, — лейтенант Джонс, — добавил я, обращаясь и к нему по новому званию.

— Все готово, майор, все подготовили и еще от себя немного добавили. Можете ехать, — он вытянулся по стойке «смирно».

— Нужно тут еще отчет и как там с допросом... — поморщился я, перебирая бумаги на столе.

— Все будет в лучшем виде, можете ехать спокойно. А то опоздаете, — напомнил Джонс, и я все же со вздохом поднялся из-за своего стола.

Сегодня был действительно слишком важный день, чтобы опаздывать.

Спустившись к своей машине, я громко рассмеялся: весь магомобиль был украшен цветами и плюшевыми игрушками, на заднем бампере висела надпись «молодожены». А я-то всего лишь попросил купить мне букет цветов, который ждал внутри магомобиля на переднем сиденье — огромный, неповоротливый, непонятно даже, как его внутрь засунули и зафиксировали, магией, наверное.

Что ж, повод соответствует. Я сел в магомобиль и направился к ателье Надежды, которое сегодня должно было впервые открыть свои двери. Матушка, узнав, что наша свадьба случайным образом уже состоялась с узким кругом гостей: полицейских и в компании демона, была, конечно, ужасно разочарована. Но после решила, что прием можно будет организовать попозже и сразу же совместить его с праздником по поводу открытия ателье Надежды. Если прежде открытие часть друзей семьи могли проигнорировать как слишком мелкое событие, то теперь всем пришлось присутствовать: либо так, либо проигнорировали торжество в честь свадьбы старшего сына семьи Роквистер — обида на век. Повезло, что в здании, где Надежда арендовала помещение, было также и ресторан, иначе все гости не поместились бы.

Притормозив у нужного здания, я с некоторым трудом вытащил с соседнего сиденья монструозный букет, одернул форменный китель, который не успевал сменить на фрак, и поднялся по ступеням. Вокруг сновали дамы — клиентки Надежды — которые явно выделялись на фоне знакомых необычными нарядами и расцветками. Зал был украшен цветами, по периметру стояли манекены в необычных платьях, которые разглядывали гости.

Я заметил Марго и Райана Ровенбрук, которые что-то обсуждали с Девидом. Ему потребовалась помощь юриста? Даже на празднике не может расслабиться. Пройда дальше, увидел Лайзу Уильямс, которая трогала ткань одного из платьев на манекене, а ее жених уверенно кивал. На следующих выходных должна была состояться их свадьба, и мы были приглашены. У стола стояли мистер и миссис Трутрос, старушка с удовольствием поглощала канапе, а ее супруг был занят дегустацией напитков. Надежда после свадьбы сперва не знала, как съехать от них, как оставить в одиночестве. Даже предлагала им тоже переехать, то старики не согласились, а миссис Трутрос строго велела ей переезжать к мужу и не дурить.

Однако, в итоге выход нашелся: молодые швеи, работающие в ателье Надежды, только порадовались возможности снять комнаты у гостеприимных хозяев, одна заняла старую комнату Надежды, а вторая поселилась в бывшей мастерской — больше миссис Трутрос не было нужды работать на дому. Но Надежда сохранила прочную связь с «бабушкой и дедушкой, которых нашла в этом мире», как она говорила — часто их навещала, а они захаживали в ателье еще до его официального открытия, миссис Трутрос приносила разные вкусности и угощала работниц, с удовольствием рассматривала новые фасоны платьев, обсуждала ткани и фурнитуру — все же опыт у нее был колоссальный.

Кивнув супругам Трутрос, я пошел дальше в поисках виновницы торжества, и вскоре нашел.

Она стояла подле матушки и отца с возмутительно-счастливым видом в невообразимом наряде: белый шелк обтекал соблазнительную фигурку, подчеркивая большую грудь и утягивая талию корсетом, расклешенная юбка по последней моде пониже колена, открывала соблазнительно-стройные щиколотки, но самое экстравагантное — вместо пояса девушка использовала толстую золотую цепь, которая