Понимая, куда дует ветер, Мартен побледнел и сжал кулаки, но даже он должен был понимать, что это необходимо.

– Не могу гарантировать, что моя сила сработает против этой твари, – дрожащим голосом сказал он. – Она может оказаться невосприимчивой.

Пусть он самодовольный кретин, но не трус. И за это я мог его уважать.

Архимаг выпрямился:

– Я не допущу, чтобы гибли невинные, когда можно этого избежать. – Он похлопал Мартена по плечу. – Попытаться стоит. Отыщи всех санкторов, и соберитесь возле ворот. Быстро. Сообщите всем командирам – мы вступаем в войну!

Судьба Мартена была решена.

– Сожалею, друг, – совершенно искренне сказал я.

Никого нельзя просить добровольно идти на такое безумие. Но я не мог допустить, чтобы тело и разум Линаса использовались для убийства людей.

За стеной нижнего города с западной стороны прозвучала череда взрывов, пламя вспыхнуло до небес, повалили клубы черного маслянистого дыма.

– Масло! – выкрикнул кто-то. – Западные ворота горят, а скаллгимцы захватили Нищенские доки. К Западным докам приближаются новые корабли и… о благая Хозяйка ночи, с тех кораблей поднимаются стаи демонов.

Сигнальный жезл Крандуса заверещал, и какое-то время архимаг прислушивался к нему. Архимаг насупился и сжал челюсти.

– Демоны разрушают стены, и вооруженная толпа уже хлынула внутрь через Нищенские ворота.

Даже на таком расстоянии я видел роящихся у обоих ворот людей, они сражались или бежали, пытаясь спастись. Они оказались заперты между разрушающим город чудовищем и вливавшимся через порт войском Скаллгрима.

– Они в ловушке. Сделайте что-нибудь.

Ноздри Крандуса раздувались.

– Теперь спасения нет. Когда столько людей оказалось в ловушке, Магаш-Мора будет объедаться плотью людей и животных, пока не охватит весь Старый город. К воротам! Соберите всех стражей и сформируйте отряды.

Тварь внизу взвыла какофонией голосов, словно тысяча вопящих младенцев. Содрогнувшись, я отвел взгляд. Она расползалась по улицам и домам, хлюпая, чавкая и круша все на пути к оказавшимся в ловушке обитателям Доков. Перед мысленным взором промелькнули лица тех, кого я видел там, вернувшись домой: широко распахнутые при виде брошенной в миску серебряной монеты глаза девочки, охранявшие двери Чарры суровые братья-близнецы, Ростовщик Бардок, туповатый высокородный лорд Задница, которого мне пришлось терпеть в плавании вдоль побережья, и даже цирюльник с пугающей коллекцией выдранных зубов. Сколько людей уже сожрано? Мысль об этом вызывала дрожь. Это слишком напоминало мой страх оказаться поглощенным Червем магии и загнанным в угол собственного разума, но при этом как-то осознавать собственную чудовищность. Невозможно знать, не захвачены ли они в таком же состоянии прижизненной смерти, оставаясь в сознании.

– Я тоже туда пойду, – сказал я неожиданно для себя самого и растерянно оглядел клинок Расчленителя.

Я не мог просто ждать сложа руки и позволить этому произойти. Там мой народ.

– Не пойдешь. – Шадея спрыгнула со стены и легко приземлилась на ноги, с виду слишком тощие для таких прыжков. – Ты забыл, что магу Эвангелине уже приходилось тебя удерживать?

– Я ничего не забыл. Хочешь правду? – Краем глаза я заметил, что Киллиан угрюмо кивнула. – Живодер убил моего друга Линаса. Плоть магорожденного использовали для создания этой проклятой твари. – Я постучал пальцами по своей голове. – Нас с Линасом связывали узы Дара. – Несколько магов ахнули, я услышал шепоток про тиранов. – Это не было порабощением, мы с ним были как родные, ближе, чем кто-либо из вас может даже представить. Вот почему я и вернулся в этот город, в долбаную крысиную задницу. Линас отдал жизнь ради того, чтобы тварь не успела полностью вызреть до прибытия скаллгримцев. Без него она была бы адски мощнее, и никого из вас уже не было бы в живых.

Шадея вскинула голову:

– А, понятно. Значит, вот почему тирана так ранило появление Магаш-Моры? Одни боги знают, сможешь ли ты вынести эту боль, Эдрин Бродяга.

В кровь хлынула ярость Расчленителя. Я поднял колдовское оружие.

– Свою боль я заткну прямо в глотку долбаной твари. Я разрушил этим клинком кристаллическое ядро той, что поменьше. Если мы пробьемся, я сделаю то же самое и с этой, клянусь.

Крандус некоторое время обдумывал мои слова:

– Хорошо. Маг Эвангелина, собери штурмовиков и найди кого-нибудь, чтобы принести этому магу его достояние. Будь быстра как ветер.

Эва одобрительно кивнула:

– Это мне больше нравится, чем прятаться за стенами, пока гибнут люди.

И она понеслась к Ордену магов.

Крандус произнес в сигнальный жезл:

– Я, Крандус, архимаг Арканума, повелеваю сломать печати на третьем, четвертом и пятом хранилищах. Доставайте орудия войны.

Даже сквозь гул боевых барабанов Скаллгрима, звон колоколов и визг Магаш-Моры внезапное молчание магов ощущалось все более громким. Самые могущественные артефакты из находившихся во владении Арканума были запечатаны в древних хранилищах под Орденом магов после окончания Демонической войны – все, кроме громадных титанов, которых обездвижили. Защищавший когда-то города-государства Ванды Покров был непоправимо поврежден. И хотя Аркануму удавалось преграждать порталы в Дальние миры достаточно долго, чтобы дать Покрову восстановиться, рана все еще гноилась. До сих пор всем магам строго-настрого было запрещено посещать пустыню Ванды. И они давали клятву, что мощь Сетариса больше никогда не будет использована для войны.

Весь вид Крандуса говорил о том, что, будь у него выбор, он скорее предпочел бы перерезать самому себе глотку, чем позволить этим предметам снова увидеть свет. На мой взгляд, никто не должен обладать такой силой. Тем не менее я понимал, что и сам воспользуюсь этой силой, если потребуется.

После бесконечного ожидания наконец-то жезл Крандуса зажужжал. Металлический испуганный голос произнес:

– Хранители оберегов распечатали закрома. Все готово.

Над Старым городом разнесся громкий треск.

Сперва никто не понял, что происходит. Спустя пару мгновений шпили Ордена магов накренились, надломились и полетели вниз. Великолепные залы могущественного Арканума с торжественным достоинством рухнули в реве падающих камней, звоне бьющегося цветного стекла и треске ломающихся защитных печатей. Тысячелетие искусства и истории Арканума было разрушено, уничтожены сотни жизней.

– Нет, – прохрипел кто-то. Оказалось, что я. Боевых орудий больше нет. Для нас. Когда Магаш-Мора высосет все жизни горожан, в