– Привал! – подхватил кто-то ближе.

– Братцы, нам не привыкать в чистом поле ночевать…

– Акима, рифмоплет ты наш, – Вася с кряхтеньем стянул с себя заплечный мешок, – Узнай, что там, кормить будут или самим готовить.

– Я мигом, – Аким швырнул свой мешок в пыль и направился в голову отряда.

– Вась, – подошли Бобры, – Костер будем разводить?

– Само собой, только я думаю, не у самой дороги, – десятник обвел взглядом обширный покошенный луг, выбранный ротным начальством под ночлег, – Я бы предпочел вон у того стога с сеном. Бука, давай пока за дровами, а там и с местом определимся.

Макар лишь обменялся с Васей взглядами и сразу пошел к сотнику, не дожидаясь, когда Куч начнет кликать пластунов на разведку местности. Вожак приданной к их роте конной сотни спешиваться не стал, пришпорил коня и со свистом поскакал куда-то через поле. Вся его конница понеслась следом и быстро скрылась из глаз. Вася сел на обочину и стал ждать возврата Акима.

– Полевую кухню решили не разворачивать, – вернувшийся Аким бережно прижимал к груди сверток, – Вот, выдали сухим пайком.

– Ладно, давай к тому стогу, особнячком от остальных, зато с уютом, – Вася поднял свой мешок, заодно прихватил и Макаркин. Уже двинувшись, бросил через плечо, – Бобровые пожитки не забудьте.

Когда ближе к ночи они сидели у костра после ужина, придавленные упорным молчанием десятника, Аким не выдержал:

– Вась, ну ты чего смурной такой, опять сон этот твой снился?

– Сам не пойму, – Вася пожал плечами, – Такое ощущение, что эта наша конница будто бы сама по себе. Их вроде к роте причислили, а атману они только для виду подчиняются. Вот сегодня: вся рота здесь ночует, а эти умелись куда-то.

– Вась, так тут их родные земли пошли, – пояснил всезнающий Акима, – Понятное дело, что они для ночевки места получше знают. На конях-то им всяко сподручнее.

– Все равно, неправильно это, – Вася поднял взгляд на Акима, – Тревожно мне. Умом понимаю, что Коты сейчас далеко за рекой отсиживаются. Неоткуда опасности быть, а вот сидит в печенках…

– Так на то у нас ротный атман, – Аким попытался развеять Васину тревогу самым веским доводом.

– Не скажи, – Вася отрицательно покачал головой, – Вепрь вчера с семьей встречался. До сих пор улыбка с лица не сползает. Радуется, что все живы у него.

– Ну а Грач на что? – не сдавался Аким, – Сотники, в конце концов! У них что, тоже чуйка на радостях испарилась?

– Ладно Акима, твоя взяла, – Вася переломил ветку, которой до этого шевелил угли, и бросил обломки в костер, – Чего я в самом деле? Наверно, просто с того леса болотиной тянет, а я навоображал.

– Нету там болотины, – вернувшийся незамеченным с разведки Макар подал голос так неожиданно, что заставил вздрогнуть и обернуться к нему. Сам он стоял в полоборота и смотрел куда-то в сторону. Парни невольно проследили за его взглядом, и только теперь заметили стоявшего на краю лагеря могу нападения. Грач-ловкач вместо привычных монеток сжимал в руке свою пику и тоже смотрел на лес.

Так он простоял какое-то время, а потом вдруг повернул голову в их сторону. И непонятно, показалось им или нет, но будто дока нападения им утвердительно кивнул, а затем развернулся на каблуках и быстро пошел к штабной палатке.

– Значит так, – Вася посуровел, – Грач явно что-то чует. Может не настолько, чтобы поднимать роту, но мне и этого достаточно. Сегодня спать будем, не раздеваясь. Оружие кладем рядом с собой. Дров натаскайте побольше, чтобы огонь постоянно горел. Ах, да, и стог с сеном придется развалить.

Замыкающая десятка третьей сотни таки прониклась тревогой своего десятника. Бобры побежали за дровами. Макар вызвался получше разведать, «что там за лесок такой», и скрылся в сумерках. Остальные завалили стог, соорудив из него что-то наподобие вала, отделившего их стоянку от леса, и сели ждать.

Вернулись Бобры с большими охапками сухих веток. Стремительно темнело. Вся остальная рота укладывалась на ночлег как ни в чем не бывало, но Вася сегодня решил руководствоваться народной мудростью, что береженого бог бережет. Лучше потом окажется, что он ошибся, и тревога была ложной. Макар все не появлялся, и Вася начал жалеть, что отпустил его в лес. Стало так темно, что за пределами освещенного костром участка, уже нельзя было ничего толком рассмотреть. Вася приказал на огонь не пялиться и развернуться к костру спиной:

– Сидим, спину греем, смотрим и слушаем. Пока Макар не вернется, с места не сходить, – и добавил тихо с сожалением в голосе, – М-да, ночевка на сене откладывается на неопределенный срок.

Так они и сидели молча, потеряв счет времени, лишь изредка оборачиваясь к костру, чтоб подбросить в него дров.

– Обморока нифрильная. Вы слышали!? – Вася вскочил на ноги, уходя в слух, – Тщ. Тихо!

И снова будто бы приглушенный деревьями звук, но уже ближе. Мгновения потекли как густые капли смолы. И вдруг, уже совсем близко:

– Трево-ога!!! – донесся до них заполошный крик.

– Это Макар! – в этот миг показалась едва различимая во тьме, со всех ног несущаяся к ним фигурка. Вася уже не сомневался. Это именно Макар.

– К бою. Стрелки, товсь.

Макарка быстро преодолевал расстояние, отделяющее его от лагеря, но стремительной тенью из-за деревьев ему наперерез вылетел нанифриленный конник. На разгонном заклятии он в считанные мгновения догнал Макарку. Замах и удар мечом. Макар в последний миг почувствовав опасность, кинулся на землю, с кувырком уходя от удара.

– Бей! – от страха Вася не узнал своего голоса, он отчетливо понимал, что со следующей попыткой конник Макарку достанет.

Почти бесшумно вспороли воздух пущенные Цаплями стрелы, и сразу следом с особым тугим звуком ушел во тьму акимин арбалетный болт. Два одновременных протяжных вопля, человека и лошади, разорвали ночную тишину. Акимин расчет стрелять в коня как в более крупную цель, себя оправдал: он попал, а Цапли все трое били во всадника, они и не могли промазать.

Один за другим из леса вылетали конники. Кони и люди, все без исключения подсвечены зловещей нифриловой зеленью. В миг они заполнили собою всю лесную кромку, и продолжал одного за другим исторгать их из себя