Вот дверь, за которой меня ждёт единственный друг. Глубоко вздохнув и успокоившись, я открыл дверь и шагнул в комнату, чувствуя себя так, словно выхожу на арену.

Сайринат сидел на идущем вдоль стен диване напротив входа. Он изменился, когда-то чёрный, как сама тьма, узор стал дымчато-серым, и вообще воин казался подавленным. Он поспешно вскочил и поклонился мне, как старшему по родовой иерархии.

— Оставь, Тёмное пламя. Я пришёл к тебе не ради церемоний.

— Я удивлён этой встречей, Шаеннат эль Миол, — он явно не утратил виртуозного умения контролировать голос. — У нас немного времени. Действие препарата, подавляющего мою агрессию, недолговечно.

— Тогда к делу, — вот не то я хотел сказать, не то! — Зачем ты хотел меня видеть?

— Тебе известно о том, что я назначил себе наследницу?

— Ты меня удивляешь, Тёмное пламя. Я все эти годы интересовался твоей жизнью, выяснял о тебе у координаторов всё, что позволял мой ранг. Такая новость не могла остаться незамеченной мною.

— Ей будет нужна поддержка и защита, Шаеннат.

— Она — часть клана, а я всегда забочусь о своих. Прости меня.

Я сказал то, что хотел. Не совсем к месту, но сказал.

— Что? — переспросил друг.

— Прости меня за то, что я все эти годы не решался навестить тебя. Я собирал информацию о тебе, но не прилетел ни на один день. Я боялся, что ты изменился слишком сильно, и что ты уже не тот Сайринат, которого я полюбил.

— Каким ты видишь меня сейчас? — он старался говорить спокойно, но голос подвёл друга.

Наши взгляды пересеклись. Его глаза были затуманены из-за препаратов, но в их глубине я видел искры того огня, благодаря которому обратил своё внимание на Сайрината ещё когда мы оба были детьми.

— Ты действительно изменился, но пламя не погасло.

— Это Айя. Она спасла меня, вернула мне жизнь. Шаен, я… я не хотел напоминать тебе о прошедшем, но другого шанса не будет. Я предал тебя. Я понял это слишком поздно. Прости, — его взгляд стал почти умоляющим. Как же много я был готов отдать за это короткое слово, за это выражение глаз!

— Давно простил. Мы всегда находим оправдания тем, кого любим.

— Всё ещё… несмотря ни на что?

— Да, и, наверное, на всю жизнь. Помнишь нашу совместную работу? Я всё ещё жду, пока мы сможем продолжить её.

— Это безумие, Шаеннат, — ответил он тихо, страдальчески закрывая глаза. — Ты мог бы найти другого соавтора, мог бы давно завершить исследование…

— Не мог. К тому же, мне хватает дел с другим проектом.

— Каким?

— Лекарство для поздней стадии заражения. Я уговорил принять участие родственников тех, кто выжил после Лерона. Нам не хватает средств и профессиональных вирусологов, но я доведу эту работу до конца. Ты вернёшься домой. Может, через несколько десятилетий, но вернёшься.

— Я всю жизнь обрекаю других на страдания.

— Соприкосновение с огнём всегда болезненно. Но пламя изменяет, делает сильнее, а ожоги рано или поздно заживают. Ты не сломал ни одной жизни, Тёмное пламя, а просто изменил их. В какую сторону — не нам судить. Но каждый, кому ты причинил боль, лишь стал сильнее. Я знаю это по себе.

— Ты так говоришь, словно готовился, — чуть насмешливо ответил он, наконец-то соизволив открыть глаза.

— Одно из умений, необходимых главе клана — быстро подбирать точные и красивые слова.

— Полезно. Шаен, позаботься об Айе. Она — моя жизнь. Ничего другого мне не нужно. Я оформлю на тебя доверенность на всё имущество семьи до её совершеннолетия. И ещё: если со мной что-то случится, ты станешь её опекуном?

— Разумеется. Но с тобой ничего не случится. Ты вернёшься домой.

Сайринат поднялся, обошёл столик и ткнулся лбом мне в плечо, как часто делал в детстве. Я погладил его по голове. Больше ни с кем он не позволял себе такой нежности и слабости. Больше никому он не доверял так, как мне. Наверное, поэтому я был готов простить ему что угодно и сделать ради него всё, что в моих силах.

— Я снова сумел полюбить. Я сразился со старым противником и выжил, пусть лишь волей случая. Теперь я обрел друга, — прошептал Сайринат. — Возможно, я действительно ещё могу жить, несмотря на болезнь.

Он отстранился и отступил.

— Иди, Шаен. Время действия препарата истекает.

— Хорошо. Если ты не против, я отправлюсь знакомиться с Айей.

— Шаен, — окликнул он меня уже в проходе. — Если на неё будут оказывать давление, я узнаю, даже если ни ты, ни она не будете мне говорить.

— Я не стану ничего от тебя скрывать. И я никому не позволю давить на неё.

— Ты — глава клана, но есть те, кто выше тебя. Если ты не сумеешь её защитить, это сделаю я. Скажи хранительницам, что, если они будут строить Айе козни, я сделаю так, что они навсегда лишатся своих постов.

— Каким образом?

— Не могу тебе сказать. Уходи, Шаен. Я не хочу причинить тебе вред.

— Дай знать о себе, как только достигнешь нового места службы.

— Обязательно.

Я вышел, гадая, что может сделать искалеченный и не совсем здоровый психически воин хранительницам ветви и рода. Уже когда я был на косайросе, который должен был доставить меня и Алькирайю домой, я неожиданно понял. Я даже застыл на месте, когда догадался. Но как он собирается это сделать? Впрочем, не моя забота. Если будут проблемы, с которыми я не смогу справиться, я не стану скрывать. Сайринат имеет право защищать интересы своей наследницы даже ценой своей жизни.

Она пришла на косайрос примерно через десять минут после меня. Хотя её запах был нормальным, внешне Алькирайя была странной. «Странная» звучит как-то нехорошо. Пусть будет «экзотичная». Но её внешность интересовала меня куда меньше, чем характер.

Мы раскланялись, и я представился:

— Шаеннат эль Миол ле Виа аль Лиондрэ, глава клана.

— Алькирайя дель Сайрината де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ.

— Сайринат назначил меня твоим опекуном до совершеннолетия.

Она на секунду склонила голову, потом снова подняла её.

— Это честь, Шаеннат эль Миол.

— Рад, что ты знакома с этикетом, — я старался говорить максимально простыми предложениями, не зная, насколько хорошо она знает язык. — Я — друг