По борту «Пираньи» уже царапали ветки, а где-то над головой, перекрикивая шум броневика, вопили древолазы. Орали так, будто только одним криком хотели прогнать нас со своей территории, но напали на учёных явно не они. Я посмотрел на Осу, сидящую с закрытыми глазами. Вид у неё был сосредоточенный, будто она собственный сканер изучает. Тем не менее она сначала кивнула мне, а потом помотала головой. Мол, тебя вижу, а врагов пока нет.

Мы ещё метров на сто углубились в лес и повернули почти на девяносто градусов. Купер даже в поворот не сразу вписался, чтобы не зацепить толстое старое дерево. Но потыкавшись вперёд-назад, «Пиранья» выехала к большой поляне, на которой стоял лагерь учёных. Купер сразу же затормозил, мне в плечо ткнулась Оса и после небольшой, но заметной паузы, потянулась на выход из «Пираньи». Я активировал свой полный комплект брони и поёрзал, привыкая к прохладному металлу. И только после этого выбрался наружу.

Купер уже занял место за пулемётом и медленно водил им по поляне, кругами водя мушкой по кровавому бардаку из палаток, машин и мёртвым «Миротворцам» с участниками научной группы. Этюд в кровоподтёках, или бардак в кровавых тонах — не помню, как там в оригинале. Шесть палаток разного размера. Три жилых, изрезанных в лоскуты, две, по сути, просто тенты с развязанными и трепещущими на лёгком ветре тонкими стенками. Самая большая была оборудована под полевую кухню со столовой, а во второй на грубых столешницах, сколоченных из подручных материалов, разместили научное оборудование. Не такое жуткое, как у энтузиастов-генетиков и алхимиков, а попроще. Самыми грозным там выглядели микроскопы, которые своими горбами выделялись из общего беспорядка.

Наибольший интерес представлял шестой тент, натянутый над выкопанной в земле ямой. Несколько притоптанных и размытых недавними дождями куч земли вокруг тента, предупреждающая жёлтая лента (сейчас порванная с трёх сторон) и фонари на треногах, присоединённые к обычному генератору. Края ямы выглядели неровными, один край обвалился, и прокопанный проход затянуло глиной.

На окраине поляны были брошены машины. Ещё два таких же «дефендера» и небольшой грузовичок из серии азиатских малотоннажек.

На земле вокруг было много следов, но ещё больше в ней было дырок и ямок от пуль. Было видно, что вспахивали длинными очередями, отстреливая кого-то мелкого и шустрого. Такого, как наши острохвосты, которые довольно кровожадно и кровописно дополнили картину разгрома лагеря.

Истерзанные лезвиями «Миротворцы» лежали между ямой и машинами. Явно отступали, поливая землю свинцом. Последний даже успел добраться до крайнего джипа, но хватило его, только чтобы дотянуться до ручки и оставить кровавый след ладони на белой двери. Полосой вниз, будто не он сам, обессилев, пытался с земли дотянуться, а его оттаскивали. По словам Купера, «Миротворцы» совмещали работу охранников и водителей, поэтому можно было считать, что мы всех нашли.

С учёными было сложнее, мы не знали сколько их всего. Одна девушка нашлась в палатке, изрезанная примерно в такую же лапшу, как и сама палатка. Ещё двое пожилых мужчин оказались под столами с оборудованием. Одного, видимо, сразу достали, а второй пытался отбиваться как раз тем самым микроскопом. И ещё одного мы заметили не сразу, он практически слился с землёй прямо рядом с ямой. Белых халатов на учёных не было, просто светло-серые комбинезоны, которые, испачкавшись, заработали не хуже камуфляжа.

Итого, картина рисовалась следующая. Момент, когда завалило проход под землю, застал старперов за работой, девушку за отдыхом (либо она уже в момент нападения так спрятаться решила) и ещё двое занимались не пойми чем. Но один точно рванул к машинам, а второй к яме. Там и лопата нашлась рядом, видимо, откапывать друзей начал. А откопал острохвостов, если, конечно, не они сами этот обвал и устроили. Охрана, плюс-минус понятно, отработали где-то между: спасать погребённых и спасаться самим. На этой дорожке и полегли, оставив после себя с десяток трупов острохвостов.

— Я вот думаю, — рядом со мной оказалась Анна. — Может, быть эти геккончики не совсем уж злыдни, просто неуклюжие, а?

— Ага, просто приласкаться прибежали, но забыли лезвия прикрыть, — ответил ей Шустрый, проходя мимо нас к ближайшему «Миротворцу».

— Шуст, не торопись. Мы не знаем, как далеко они ушли.

Сказал я, но сам при этом на месте не остался. Правда, пошёл не мародерить, хотя пару эссенций по дороге прихватил, а узнать, что здесь исследовали учёные. Оса двинулась следом, а к Шустрому присоединился Сапёр.

Стараясь не наступать на разбросанные приборы, аккуратно прошёлся вдоль столов. Нашёл папки, тетради и отдельные листы с записями на языке из неожиданно открывшегося лексикона Купера. Хотя даже теперь уже частично знакомые слова встретил: РНК-связывающий белок CIRBP что-то там бла-бла-бла в тканях не экспрессируется…

Видимо, не каждый опыт у них был удачный. Про последний бы понять, про самый неудачный. Нашёл тетрадь, которую либо специально придавили микроскопом, либо для выравнивания поверхности использовали. Но сразу же на первой странице нашёл рисунок острохвоста с кратким описанием повадок и привычек. И зачитался, в первую очередь, потому что информация не хотела укладываться в голове, настолько она казалась неправильной. Это не ящерицы, это пчёлы какие-то, причём капец какие неправильные.

«…живут в улье… устраивают его под землёй, на глубине до десяти метров… для организации сот используют слюну, содержащую множество вязких субстратов и различных металлов… отдельные особи выполняют конкретные роли… в колонии, как правило, присутствуют несколько представителей альфа-типа…»

— Узнал что-нибудь? — спросила Оса, заметив, как я внимательно читаю.

— Копать надо, — я пожал плечами и закинул тетрадь в рюкзак. На досуги эти страшилки почитаю.

— Думаешь, там есть живые?

— Хочу так думать. Прикрой меня.

Я подобрал лопату, стряхнул с неё налипшую грязь и перехватился так, чтобы она не треснула. Пару зарубок острохвосты и на ней умудрились оставить. Вздохнул, прислушиваясь к чуйке, и заметил слабо мерцающий маркер под землёй. Чёрт! Есть живые!

Я не знал, кто там. Я вообще не знал этого человека, но почему-то сам факт, что он ещё жив и его можно спасти, придал мне сил. Точнее, сил было полно — я и отоспался, и отъелся. Но во мне включился какой-то лопаточный моторчик, с которым можно было на соревнованиях по выкапыванию погребённых участвовать и рассчитывать на первые места.

Рядом оказался Шустрый, предложив меня сменить, но я отказался. Методично откидывал землю, думая только о том, как самому не провалиться и не закопаться. Краем глаза