Да чтоб он сдох, этот Красилин.

Сварливый косноязыкий старик без роду и племени, выросший среди дикарей в ТЦ, с дворовой генетикой. И настолько дремучий, что боится репликации из религиозных соображений!

Что Данилевский нашел в нем?

— Как вам будет угодно, — проговорила София, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Тут Данилевский изменился в лице.

— Одну секунду, — сказал он ей. И, тронув гарнитуру в ухе, принял вызов. — Да, слушаю вас… Я уже понял, что других покупателей не отследить. Думаю, это ЦББ или кто-нибудь еще в этом духе… Нет, ничего страшного. Главное — пусть эксперт поторопится с анализом тех артефактов, которые мы успели перехватить… До полуночи? Прекрасно. Пусть присылает сразу, как будет готов. Да, благодарю.

Он отключился, и опять повернулся к Софии:

— А пока Красилин будет заниматься делами в пустоши, сделайте для меня еще кое-что. — сказал он, разглаживая длинными аристократичными пальцами инфономик над бровью. — Я сейчас пришлю вам видео с одним человеком. Он измененный, но я так и не смог пробить по базе его корпоративную принадлежность.

София встрепенулась.

— Я могу посмотреть прямо сейчас?

— Разумеется.

Как бы случайно коснувшись его локтя, женщина надела очки и сделала в воздухе жест рукой, запуская виртуальный монитор. Изящные ручки пробежали по невидимой клавиатуре…

И в следующее мгновение София ахнула.

— Да я же видела его! Прямо только что, здесь!

— Совершенно верно. Я тоже увидел его именно здесь.

— Надо же. Я бы и не подумала, что он — измененный. С виду совершенно ничего интересного, типичный низкосортный вольник в дешевой одежде.

— Его одежда вовсе не дешевая, — со скучающим видом возразил Данилевский — как экзаменатор, которому порядком поднадоело поправлять глупые ошибки своих учеников. — Взгляните на ткань, из которой она сделана. Это армирон, специальная серия, выпускался оборонным заводом «Спартак». Полностью снят с производства лет семьдесят назад.

— Вы уверены?.. — не удержалась от вопроса София.

— Разумеется, я уверен. Великолепная ткань, между прочим. У меня самого есть пара костюмов из армирона. Каждый из них стоит примерно как этот автомобиль.

София сняла очки.

— Но шить из такой ткани полевую одежду — безумие, — сказала она. — Этому парню было бы гораздо выгоднее ее продать, вместо того чтобы пачкать всевозможными… органическими жидкостями.

— Вот это и странно, — кивнул Данилевский, все так же поглаживая бровь. — Хотя вообще-то изначально армирон как раз и предназначался для полевой одежды служб специального назначения… — тут он запнулся. И, так и не договорив всей фразы до конца, рефлекторно обернулся, как будто хотел еще раз взглянуть на незнакомца. Лицо Яна озадаченно вытянулось, в глазах вспыхнул неподдельный живой интерес. — Я вспомнил! Это же старая форма ЦИР!..

— Не помню, чтобы когда-то наши люди…

— В том-то и дело, что не наши. Я говорю про первоначальный ЦИР, а не нашу межкорпоративную службу.

София опять надела очки и с грацией профессионального пианиста пробежалась пальцами по невидимой клавиатуре.

— Не верю глазам своим… — искренне восхитилась она. — Ян, вы правы. Это действительно форменный крой! Может быть, нечаянный трофей из какого-нибудь заброшенного музея или лаборатории? Или даже… со станции, которая была вскрыта Авериным?

— Я хочу, чтобы ваши люди присмотрели за этим человеком, — сказал Ян, отвернувшись в окно. — Ни во что не вмешиваясь, ненавязчиво, грамотно. Не как за вольником, а как за профессионалом с корпорацией за спиной.

— Я все поняла. Сделаем в лучшем виде, не сомневайтесь, — заверила его София.

И это была чистая правда. Она в лепешку расшибется, чтобы доказать Данилевскому свою преданность.

Глава 20

Когда мертвый — не мертвый, и живой — не живой

Вблизи голубая башня была еще больше и красивей, чем казалась со стороны.

Хмурые сотрудники службы безопасности у входа окинули нас критическим взглядом, но внутрь пропустили, недовольно буркнув, что, мол, не дальше первого этажа.

Сразу за стеклянными дверями оказался большой холл с информационной колонной в центре, где группа искателей приключений пытались выведать у электронного путеводителя, где располагаются офисы починки имплантов. А вдоль стен до самого лифта располагались кабинки из непрозрачного коричневого пластика, в глубине которых загадочно светились экранами устройства, похожие на банкоматы с компьютерной клавиатурой или стойки с вирт-шлемами.

— Тут подожди, — сказал мне Егор и скрылся в одной из кабинок, заперев за собой дверь.

Вернулся он смурной, с черной пластиковой карточкой в руках.

— Уже успели проценты накинуть, сволочи, — пробормотал он, пряча карту в карман. — Ну, пойдем что ли помоемся — побреемся, а то нас в зеркалку даже на порог не пустят.

Я задумчиво вытащил из кармана карточку, которую нашел у Аверина.

— Слушай, а это что, типа кредитка, или как?

Егор взял меня под локоть и вытащил на улицу.

И, когда эсбэшники остались позади, негромко сказал:

— Если не твоя, а она точно не может быть твоей, то даже не свети ею. И не вздумай нигде воспользоваться. Трех шагов ступить не успеешь, как тебя на пол уложат, и попробуй потом докажи, что ты не верблюд. Понял?

Я кивнул.

— Так куда идем?

— Во-он туда. Видишь голую русалку на вывеске? Сейчас две экспресс-мойки закажем, и через час красавцами станем.

Мойка.

Я не удержался от улыбки. Воображение мгновенно нарисовало ряд кабин с потоками мыльной пены и щетками, через которые голышом проходят такие, как мы, бродяги. А потом девочки в белых майках и шортиках энергично натирают им грудь и спины полотенцами, пока не заблестят.

На деле все оказалось проще. Сложив оружие в сейф, мы разделись до гола и отдали свою одежду хмурой пожилой надзирательнице — по-другому ее и назвать было трудно. Нам выдали комплект банных принадлежностей, халат и резиновые тапочки, после чего запустили в душ.

Я сначала долго просто стоял под теплым душем, щурясь от удовольствия. Потом отполз немного из-под струй воды, выжал из тюбика себе на голову шампунь и с остервенением принялся намыливать голову, неудержимо кайфуя от процесса.

А потом я услышал где-то неподалеку странный звук. Будто бы стук, вскрик и приглушенный стон.

В одних тапочках я выскочил из своей кабинки в проход.

— Егор?..

Мой напарник, похожий на мыльную мочалку с головы до ног, высунулся наружу.

— А? Чего? — крикнул он, обтирая