Она какое-то время с любопытством рассматривала, как сшита куртка, даже потянулась рукой, чтобы лучше понять замысловатый крой, но одернула пальцы в нескольких сантиметрах от основания крыла.

– Пожалуй, это единственный плюс быть оборотнем, – сказала Айвиль и с какой-то грустью стала рассматривать свои руки.

Ее увенчанные кольцами пальцы стали меняться. Они обросли короткой шерстью, ногти превратились в темные длинные когти. Рука до локтя покрылась светло-рыжей шкурой. От колец не осталось и следа, а по кромке рукавов, в месте, где проходила граница между кожей человека и зверя, была еле заметная туманная рябь.

Мне доводилось множество раз наблюдать и полные обращения, и частичные, но всегда это казалось чем-то особенным, волшебным. Возможно, и про мой контроль жара думали так же.

Кромка тумана дрогнула и поползла вниз, к запястью, оставляя за собой ткань ее платья. Кольца вновь появились уже на обычных человеческих руках.

– Спасибо, – как бы между делом сказала она.

– М-м?

Я оглянулся на нее: Айвиль умиротворенно глядела на возившихся у костра волка и мангуста; в глазах поблескивало пламя.

– За то, что помогаешь, – помолчав немного, она добавила: – Кайра никогда не признается, но если бы не ты, все обернулось бы совсем по-другому.

– Возможно…

Мы молча наблюдали, как два оборотня носились друг за другом. Шумно. Бестолково. Когда ночь вступила в полную силу, на темном небосводе появилось убывающее двулуние. К этому времени Айвиль начала ежиться, и я поднял температуру собственного тела, чтобы ей стало комфортнее.

Наконец, устав мутузить Вилла, Кайра вспомнила про сестру. Она беспокойно стала осматриваться вокруг. Всего на мгновение все ее тело замерло, увидев нас. А затем, сорвавшись с места, быстрыми, отрывистыми шагами она двинулась в нашу сторону.

– Кажется, это за мной, – пролепетала Айвиль и, поднявшись, пошла навстречу сестре.

Поравнявшись с Кайрой, она что-то сказала ей на ухо и, глянув на меня с лукавой улыбкой, направилась к костру. Кайра провожала ее взглядом, замерев на месте. Плечи ее были напряжены, а в сжатых кулаках она тщетно пыталась скрыть легкую дрожь.

Разряжать обстановку в этот раз было некому, и я, подойдя ближе, сказал первое, что пришло в голову:

– Никогда бы не подумал, что она бывшая батарейка. У тебя прекрасно получилось ее защитить. – Несмотря на мой мягкий тон, Кайра лишь еще больше съежилась.

Я смотрел поверх ее головы на Айвиль, которая что-то оживленно рассказывала Виллу. Тот, в свою очередь, мельком и с опаской поглядывал на нас.

Немного раздосадованный провальной попыткой снять напряжение, я уже двинулся в сторону нашего лагеря, чтобы сообщить волку, что эту ночь подежурю один. Меня остановила Кайра, ухватившись за край куртки, и мы стояли так какое-то время: она, не отпуская меня, смотрела в землю перед собой, а я не знал, что с этим всем делать.

– У нас… – Голос ее сорвался на шепот. – Получилось.

Из-за ветра, шуршавшего в листве деревьев, мне с трудом удавалось разобрать ее слова.

– Еще двое братьев и сестра… – ее пальцы разжались, и рука бессильно опустилась вдоль тела.

– Мне жаль, что не удалось спасти остальных.

– Когда появился один из ваших… – Она говорила тихо, словно погруженная в воспоминания того дня. – Я молила… чтобы хоть она… чтобы она выжила.

Кайра подняла на меня глаза, и я искренне сожалел, что темнота ночи не позволяла разглядеть, что в них таилось.

– Спасибо, – сбивчиво произнесла она.

И, не дав мне опомниться, направилась к сестре и Виллу. А я стоял как истукан и смотрел вслед уходящей женщине, сражаясь с желанием окликнуть ее.

Глава 25. Вилл. Ожившие истории.

Несмотря на то что к ночи накал страстей в нашей стае поутих, спал я урывками. Меня то и дело мучили кошмары далекого прошлого, смешанные с настоящим.

Сознание рисовало яркие, словно живые, картины – как будто все случилось только вчера. Я не только видел и слышал тот день, но и чувствовал его запахи: отца – смесь сухого дерева с кожей, и матери – разогретого сахара. Мы, как всегда, завтракали на кухне: отец читал новостные сводки, а мама рассказывала очередную легенду, которых знала бесчисленное множество. Я всегда с нетерпением ждал этих сказок – они еще ни разу не повторялись.

То было обычное утро с его ритуалами: час в кругу семьи, после которого мы все вместе покидали дом. Отец брал меня в мастерскую, где учил чинить и собирать разные механические штуки, мама отправлялась за покупками, а по возвращении занималась домашними хлопотами. Но в тот день все пошло не так.

С улицы донеслась какая-то возня, и меня почему-то раньше времени отправили собрать сумку с инструментами. Проходя по коридору, я задержался у окна. Мое внимание привлекло нечто, вылетевшее из-под крыши дома напротив. Это была не птица, возможно… Не успев продолжить мысль, я рухнул под оглушительный рев. Все, о чем я успел подумать перед тем, как погрузиться в безмолвную темноту: Взрыв?

Сознание медленно прояснялось, и вместе с ним все тело взвыло от боли. Было трудно сообразить, что случилось, но одно я понимал четко: дышать невозможно. На мне лежала огромная тяжесть. Я под руинами собственного дома… Едва эта мысль мелькнула, как в ушах резко загудело.

Этот гул только усилился, когда ко мне сквозь завал начали пробиваться редкие лучи света. Потом через пелену пыли я увидел клочок голубого неба и знакомое лицо.

Разум, замутненный болью и шоком, наконец вспомнил… Да, я знал этого человека. Заместитель командира Мухобоев. Его было легко узнать по эмблеме на воротнике мундира. Но разве тогда он еще не был рядовым? И зачем маска? Ткань сползала с лица Флипа Иваса, а под ней – лицо Крысы. За спиной этого Харрисина с оглушительным шуршанием раскрылись крылья, словно он – гигантская летучая мышь…

Приступ паники выдернул меня из сна одним рывком. Еще не понимая ничего, я уже сидел, весь в холодном поту. Пальцы сами вцепились в покалеченную ногу. Бедро сильно пульсировало, но острой боли не было, только мерное, уже привычное нытье.

Судорожно сглотнув, я попытался вернуться в здесь и сейчас. Рядом со мной мирно сопели Айви и Кай, а чуть поодаль, недвижимый, сидел Элиан. В темноте он напоминал гаргулью, спрятавшуюся под шатром из собственных крыльев. Бодрствовал он или спал – я так и не смог разглядеть.

Снова рухнув на одеяло, я закрыл глаза в надежде унять головокружение. Перевернувшись на бок, я уловил далекое гудение голосов и учуял запах металла,