– Я знаю лишь, где найти проводника, но не место.

Он издевается надо мной? Нарастающее раздражение уже начинало разгонять кровь. Почему так сложно прямо ответить?

– Это не отменяет моего вопроса.

Элиан глубоко вздохнул и лениво потер щетинистую щеку. Заговорил он не сразу, глядя куда-то в пространство поверх моего плеча.

– Ее служители, – я уловила еле заметную запинку, – сами выбирают, с кем из Харрисинов контактировать. Вейс не входит в круг просвещенных.

Все так загадочно и непонятно, что аж тошно.

– Если не он, то другие…

– Нет других, – перебил Элиан, сконцентрировав свой взгляд на мне. – На сегодняшний день я единственный обладаю такой информацией.

Я принялась изучать крылатого с головы до ног: поношенные, но надежные ботинки, в которых хоть в пустыню, хоть в болото; штаны с множеством карманов, оттянутых под тяжестью невидимого груза; расстегнутая куртка пусть и выглядела обычной, но я догадывалась, куда в ней могло быть спрятано оружие; под рубашкой проступали очертания панциря.

Если не присматриваться – просто работяга из Пояса. За исключением перчаток. Они, словно сшитые из лоскутов, с чешуйчатыми вставками, поблескивали в некоторых местах – похоже это часть сложного костюма.

– Что-то не так? – убрав руки за спину, поинтересовался Элиан.

Очевидно, мой пытливый взгляд заставил его напрячься, а меня вид его нахмуренных бровей наоборот – расслабил. После всей этой беготни, облав, предательств – он стоял тут, как изваяние. Захотелось ткнуть в него палкой, увидеть хоть какую-то живую эмоцию.

– Да я вот думаю: мне чертовски повезло встретить именно тебя в той квартире, – склонив голову набок, я продолжила вызывающе глядеть на него. – Человек чести, лучший из сопротивления, обладатель тайных знаний.

Продолжая говорить, мои губы сами разъезжались в улыбке, а его лицо становилось все более отрешенным.

– Необычная магия, способность летать… С какой стороны ни глянь – урвала себе уникального союзника!

Воцарилось молчание. Мое дурачество крылатый поддерживать явно не хотел, лишь с шорохом плотнее подсобрал крылья за спиной, будто пытаясь их спрятать. У наших ног плескалась мутная водица, а вдалеке слышались голоса и звуки окраины города.

Прозвучавший голос был ровным и монотонным. Ни повышения тона, ни пауз. Любые чувства были идеально заглушены:

– Всем и каждому предлагаю свою уникальность. Да вот беда – никто даже задаром не берет.

С этими словами моя сладкая веселость начала отступать, а потом меня словно ледяной водой окатили. Я смотрела на лицо, высеченное из гранита: сжатые губы, напряженная челюсть, презрительный взгляд. И до меня дошло, как эта шутка звучит для рожденного в Селекционной Общине…

– Пойдем, – бросил Элиан, проходя мимо. – Волк уже заждался.

Уж не припомню, было ли мне стыдно за свой бескостный язык, но та горечь, что наполнила рот, выворачивала наизнанку. Подцепив свой дорожный мешок, я молча поплелась за ним, жалея, что на меня не набросились с кулаками. Чувствовалось, как внутри у него все бурлило, словно в жерле вулкана, а снаружи… снаружи он был огромным дрейфующим айсбергом, и этот контраст оказался страшнее любой истерики.

Волчонок ждал нас на мосту, будто небрежно оперся на ограждение, но его спина был напряжен от ожидания. Ему было любопытно, о чем же мы с Элианом разговаривали, но подслушивать с помощью своей магии он не стал. Притворяясь, что с интересом разглядывает окрестности, но не заметил, как его уши приобрели очертания волчьих.

Этот его вид заставил меня невольно хмыкнуть:

– Куда дальше, Вилли?

Он обернулся и кивнул в сторону от дороги:

– Туда, минут десять – и будем на месте.

Мы двинулись через заросли кустарников по тропке, видимой только волчонку. Про десять минут Вилл немного слукавил: мы могли бы идти и намного быстрее, но наш провожатый сильно припадал на больную ногу. Беготня по сточным канавам явно не пошла на пользу его старой травме.

Через пятнадцать минут молчаливого похода наша тройка вышла к невысокой, но длинной скальной гряде, тянувшейся вдоль склона, словно гигантская стена. Окидывая взглядом утес, я зацепилась за фигуру, что сидела у подножья и читала.

– Айви…

Имя с выдохом вырвалось из груди перехватывая дыхание. Мешок соскользнул с плеча, а весь мир сузился до одного-единственного человека.

Она подняла голову от книги. Глаза, такие же зеленые и глубокие, как тропический лес, вспыхнули внутренним огнем. Книга медленно, словно в дурном сне, выскользнула из ее пальцев и упала в траву.

А потом я бежала. Не чувствуя под ногами земли, не слыша звуков вокруг, не дыша. И вот я сжимаю ее в объятиях, впитывая запах полевых цветов – запах дома, запах всего.

Глава 24. Элиан. Рубикон.

Удивительно, насколько они похожи. Только Айвиль пониже, и черты лица у нее были мягче. Глаза у обоих были одинаковой формы, разница только в цвете: зеленые против серых. И хотя вьющиеся рыжие локоны контрастировали с прямыми почти черными волосами Кайры, Айвиль казалась почти ее копией. Значит, моя догадка была верна: Феникс – кровная сестра Мангуста.

– Твой вид может ее напугать, – пробурчал Вилл, поднимая и закидывая на плечо Кайрину сумку.

В ответ на молчание он обернулся и выжидающе стал смотреть на меня.

– Предпочитаю всегда быть в полной готовности, – ответил я небрежно.

Недовольно ворча что-то про лишние конечности, волк поковылял к сестрам, потирая правое бедро. Мы скитались по канализации полдня без остановок, а все, на что жаловался этот парень, – вонь и вязкое месиво под ногами. Скажи он, что ему требуется привал или нужно сбавить темп… Горделивый засранец предпочел насиловать свою ногу, чтобы сейчас с трудом передвигаться без опоры. Смотреть на это самоистязание было больно.

Пока члены воссоединенной стаи шумно делились друг с другом информацией, я не спеша начал к ним приближаться. Как бы им того ни хотелось, но я тоже здесь и никуда не денусь.

Их гам умолк не сразу. Сначала Вилл бросил на меня взгляд и умолк. Затем Кайра, уловив его напряжение, резко обернулась. Ее улыбку словно ветром сдуло. Айвиль, замолчав последней, смотрела на них обоих с недоумением.

Вокруг нас образовался пузырь тишины, приглушая даже шелест листвы и щебет птиц.

Вилл, нахмурившись, смотрел на мои крылья, в то время как его верхняя губа пренебрежительно дрогнула. Сейчас он ничем не отличался от тех, кого я встречал в начале своего становления. Разве что меня еще не считали оборотнем-летучей мышью…

Кайрина же враждебность была иной. Она заслонила сестру собой, а ее хищный прищур