Ильин, Токсин и Палей возятся с назаровцами. Связаны они очень добротно, даже рты заклеены.

Семеро охотников мертвы. Туда им и дорога.

Ещё двое едва шевелятся.

Один тихо ползёт к лесу.

Убивать женщину я точно не стану. Сдадим в полицию, пусть разбираются. Чёрные охотника вне закона, ей достанется по полной программе. Правда, смертной казни в Российской империи нет.

Остальных мразей, собиравшихся принести в жертву ни в чём не повинных людей, оставлять в живых совершенно не хочется. Это не гоблины, которым богиня мозги задурила.

Но в любом варианте их нужно допросить. Это точно люди Колдуна, а мне нужна вся возможная инфа о нём.

Не знаю, сколько времени назаровцы провалялись связанными, но они едва шевелятся. И смотрят на нас как на богов. По ходу, уже приготовились к смерти и теперь глазам не верят. Ладно бы полиция какая явилась, а вот мы… Подумав, я аккуратно вырубаю каждого. Нам тут ещё и поговорить надо, и допрос провести. Пусть пока отдохнут.

Оттаскиваем их к краю поляны, на их место укладываем выживших охотников, тщательно связав их. Туда же – женщину, которая так и не пришла в себя. Собираем и складываем около Лекса огнестрелы.

И сами садимся рядом.

– Кажется, мы крутые… – с некоторым недоумением говорит Ильин.

– А то, – подтверждает Палей. И с некоторым вызовом спрашивает меня: – Ну, убедился? Чё б ты без нас делал?!

– Согласен, – киваю я. – С первым боем вас!

– Я даже и не так уж вымотался… – с удивлением замечает Токсин.

Киваю:

– Потому что работал в команде. Если есть мозг, не обязательно иметь много сил.

Лекс хмыкает.

– У меня не вышло.

– Потому что ты спасал не назаровцев, – немедленно обвиняет его Палей.

– Варианты? Спасибо, понял, что это женщина. А то в пылу тоже бы грохнули… – вздыхает Лекс.

И парни оглядывают тела погибших охотников. Хорошо, что определить, кто именно стал сегодня убийцей, невозможно. А признаваться, что как минимум четверо этих мразей сдохли именно с моей помощью, я не собираюсь.

И почти уверен, что ещё троих, видимо, убил Крайт, который сейчас сидит рядом со мной и яростно вылизывается. Когти этого милого кошачка вполне способны нанести смертельный удар в висок.

– Бой есть бой, – кратко говорю я. – Так, теперь вот что. Живых надо допросить. Потом сдать в полицию. Это нам несколько рейсов придётся делать, чтобы и мразей этих отвезти, и назаровцев. В Старице позвоню князю, пусть сам за ними едет.

– У… – кривится Палей. – Ещё и до машины их тащить? Давайте тут бросим, а полиции координаты дадим. Я, кстати, так и не понял ни фига, почему поисковики вдруг работать перестали?

– Это просто, – объясняет Ильин. – Уверен, что охотники закрыли поляну стелс-артефактами на всякий случай.

– Логично, – кивает Лекс. – А насчёт тащить… Женщина не ранена, она может дойти сама. Остальных жалеть незачем. Снимем чехлы с сидений в машине, на них и доволочём.

– Пусть Палей обернётся, – предлагает Токсин. – Привяжем к нему, чем тебе волк не ездовая собака?

Палей замахивается на него, но морщится и опускает руку. Порванный рукав, кровь.

– Эй! – требует Лекс. – Кто ещё ранен? Я пустой, не залечу. Надо аптечку.

Но ранений, требующих особого внимания, ни на ком нет. Неглубокая резаная рана у Палея, ожог на шее у Токсина – это всё. Везунчики. Защитную сеть-то я отозвал, как только избавил охотников от огнестрелов. Драться с ней было бы невозможно.

Находим аптечку в одном из рюкзаков охотников, обрабатываем ранения.

– Охренеть, просто охренеть! – выдаёт Ильин. – Жаль, отцу не рассказать! Убьёт же!

– Не то слово! – кивает Лекс. – Я, пожалуй, тоже промолчу. Давайте-ка придумаем, что мы как-то сонными, что ли, этих ублюдков взяли…

Но обсудить этот вопрос мы не успеваем, потому что над поляной разносится женский вопль.

Она орёт в голос. И не просто орёт – выкрикивает скороговоркой…

…заклинание открытия разлома.

Обернувшись, я вижу, что это не просто сотрясение воздуха.

Охотница всаживает нож в лежащего рядом урода. Явно уже зарезала двух других. Себя она не режет. Поворачивается к нам и громко, радостно кричит:

– Сдохнете, суки!

И начинает ржать.

Температура воздуха в секунду падает далеко ниже нуля, почва вибрирует, а в метре от охотницы рвётся радужный пузырь.

Она открыла разлом.

⁂

Первыми из арки разлома вырываются трое псов-кинотров и мгновенно рвут чёртову охотницу на части. Спасать её мне недосуг – тут своих бы уберечь. Да и не успел бы.

Окончательно забив на конспирацию, я выпускаю щупальца тьмы.

А вот мои парни, прожившие в этом мире всю жизнь, хватаются за автоматы. Соображают, что эфира им хватит ненадолго.

Стрелять обучены все, кроме Токсина. Потому Токсин на автомат и не смотрит, он пуляет световой бомбой в лезущую из разлома чудовищную жабу. Зря – пролезть она всё равно не смогла бы и теперь выпадает обратно в свой мир, а в освободившееся место ломится стая химерингов. Штук десять.

Против химерингов автоматы бессмысленны.

Зато тьма хороша. Мелькает мысль: извиниться потом перед Крайтом, но…

…мой кошак стрелой запрыгивает на одного химеринга. Но он маловат для монстра, и я убиваю его противника щупальцем тьмы.

Двуглавый кабан-скроф попадает под чью-то автоматную очередь. Второй, третий… Поменять магазины парни не успеют. А тьму приходится всё же контролировать, чтобы не сожрала своих. И не вечно же мне тут стоять!

Разлом надо закрывать. Он мал – всего метра два в диаметре, однако это не значит, что он закроется сам. Но у нас есть огневик.

– Егор! Закрывай разлом! – ору я.

Это чуть ли не первое плетение, которому тут учат одарённых с аспектом огня. Именно они лучше всех прочих справляются с разломами. И маги света в этом плане неплохи, но я такого плетения не знаю и научить ему Токсина не мог.

Не знаю, что там делает Ильин за моей спиной, и смотреть не время. Но зато я вижу огонь, который начинает жрать арку разлома – снизу. А сверху…

…её зачерчивают ослепительно белые лучи света. Будто лазер.

ДА!!!

Парни справляются с разломом минут за пять. И догадываюсь, какой ценой.

Ещё через пару минут я отзываю не нужную больше тьму, и на поляне воцаряется тишина.

Лекс первым отшвыривает в сторону автомат и кидается к стоящему на четвереньках Ильину. Палей продолжает стоять с поднятым стволом. А Токсин падает навзничь. Ещё и улыбается, поганец!

– Камень… У меня вышло! Ты видел?

Вышло, но выложился подчистую. Ну, это поправимо.

– Ингредиенты, – бормочет Токсин и начинает вставать.

Помогаю и не сразу обращаю внимание, что Палей, выронив автомат, с открытым ртом пялится на Лекса, а тот стоит над Ильиным в странной позе. Будто пытается закрыть его собой.

– Ну что ж ты так… – бормочет он. – Ну блин… Ну ты дал…

Я даже не сразу понимаю в чём дело. А когда доходит…

…тоже сажусь на землю.

Потому что за спиной Егора Ильина торчат крылья. Большие, серьёзные крылья, метра в три размахом. Цветастенькие такие, от желтоватого до чёрного на концах перьев. Орлиные, блин…

– Прощай, инкогнито, – мрачно говорит Лекс, поднимаясь.

На лице Егора Ильина нет клюва или чего-то подобного. Но это совершенно другое лицо. Незнакомый парень, которого я знаю как провинциального аристократа, поднимает на меня глаза и криво усмехается:

– Что, Ник? Не узнал? Я сам не понял, как эта хрень вышла.

Он показательно поводит крылом.

Но я узнал, чего там. Вот только что узнал, что уже почти четыре месяца плотно общаюсь с родным сыном российского императора. Оборотнем-грифоном, не способным к обороту. Правда, младший царевич ещё несовершеннолетний, у оборотней бывает такая задержка…

– Это стресс, – говорит уже опомнившийся Палей. – От стресса ты обернулся. Не целиком, но это нормально, теперь у тебя дело пойдёт. То есть у вас. Ваше высочество. Поздравляю!

– Спасибо, – мрачно благодарит его высочество. Георгий Александрович Романов, мать его… чтоб здравствовала вечно!

Вспоминаю слова Ольги Назаровой.

«А тебе известно, например, что младший царевич лет с семи