С одним Стас пытается сойтись. Присаживается рядом у костра, заводит разговор о монстрах. Мужик по кличке Лагер особо трепаться не хочет, зато выдаёт ему плитку шоколада:

– На, сожрите напоследок.

Это «напоследок» Стасу не нравится. Но ведь и Лиза предупредила, что защищать их никто не будет. Видно, и Лагер намекнул на то же самое. Пугает.

– Да вы не думайте, – басит подошедший Гладышев. – Мы не струсим. А кто из вас портальщик?

– Портальщик? – Лагер щурится. – Да хоть я.

Он разжигал плетением костёр. Значит, огневик. Второй дар, что ли?

Парни смотрят на Лагера с восторгом. Второй дар – большая редкость. А тут ещё и пространственный! Плюс огонь – да этот Лагер прямо создан для охоты на монстров! Сам разлом открыл, сам закрыл – ведь огнём лучше всего закрывать. Странно, что не он бригадир.

Лагер начинает ржать.

– Ну вы зелень ещё… – качает он головой. – Пошутил я. Нет у нас портальщика, пацаны.

– Как нет? – удивляется Стас. – А как тогда…

– Да выкручиваемся по-всякому, – неопределённо отвечает Лагер. – Шоколадку-то жрите.

Конечно, он врёт, потому что без одарённого с пространственным аспектом разлом не открыть. Поэтому портальщик есть в каждой бригаде чёрных охотников.

Плитку шоколада Стас честно делит на пятерых: сладостей они не ели уже месяц.

С этим вкусом во рту он и засыпает. Уже под утро, когда и костёр почти догорел, и охотники разошлись по своим палаткам. «Вернусь с охоты – накуплю пирожных на весь курс!» – думает Стас, проваливаясь в сон.

А просыпается связанным по рукам и ногам. В недоумении дёргается, быстро понимает, что связаны они все. Перекатывается к Чацкому, пинает его ногами, тот даже не сразу открывает глаза. Вместе они кое-как будят остальных.

Они пили с охотниками крепко заваренный и очень сладкий чай. И туда им точно подмешали снотворное.

Некоторое время в палатке слышится сперва тихий, потом громкий мат сразу из пяти глоток. Освободиться не получается, а для плетений нужны пальцы. Кроме того, и дёргаться-то сложно. В голове будто туман стоит, тело слушается плохо.

Когда Васька Петров пытается перегрызть верёвку на руках Стаса, в палатку заходит Лагер.

– Лежите тихо, – говорит он. – Кто выползет – сразу по голове.

И он заклеивает им скотчем рты. Да не просто полосками, а намотав ленту вокруг головы.

Час спустя назаровцев вытаскивают из палатки. Стас ухитряется двинуть спелёнутыми ногами одному из охотников, да так, что мужик сгибается пополам. Сам Стас получает за это по голове, но не так чтоб сильно.

Ясно, что назаровцы нужны охотникам живыми. Может, хотят просто сдать в полицию? Связали, чтобы не могли применить дар…

Только волокут их не в машину какую, а к центру полянки, где жгли вчера костёр, жарили мясо и кипятили воду.

А в центре раскладывают головами друг к другу. «Пентаграмма», – понимает Стас, и его едва не парализует от ужаса. Какой-то ритуал…

Он начинает дёргаться изо всех сил, но охотники деловито связывают их всех вместе – сперва за шеи, потом за ноги, и двигаться становится невозможно.

А охотники оставляют их в покое и занимаются кто чем. Судя по всему, готовятся к открытию разлома: неторопливо складывают палатки, проверяют огнестрелы, разминают пальцы. Среди них мелькает бригадирша Лиза, раздавая чёткие команды. Стас не вслушивается в то, что говорят. Он смотрит в лицо стоящего у него в ногах Лагера.

Лагер держит автомат и смотрит поверх Стаса. На лице никаких эмоций, кажется, ему просто скучно.

– Не спи, пацан, – неожиданно подмигивает он Стасу. – Тут чуть потерпеть осталось. Есть такое мнение, что, когда жертва в сознании, оно лучше сработает.

Он ухмыляется, и Стас не сводит с него глаз, пытаясь взглядом сказать то, что думает об этой твари в человеческом обличье.

Надо отдать назаровцам должное: никто из них даже не скулит. Только Игорь Чацкий то и дело давит судорожный не то вздох, не то всхлип.

«Только бы не обоссаться», – думает Стас.

Не то чтобы это было важно сейчас, но ведь их всё равно найдут.

Когда-нибудь.

Но точно не сейчас…

⁂

Мои бойцы, личный инквизиторский отряд, действовали бы так, чтобы и ветка по пути не шелохнулась.

Но и местные аристократы почти не шумят. У всех четверых тренированные тела, отличная пластика, которая вообще свойственна местным одарённым. А когда мы залегаем в кустах метрах в тридцати от стоянки охотников, звуков нет вообще.

Только обычный шум леса.

Подходить ближе нельзя. Наши враги – однозначно опытные воины, все одарённые. И ничего не боятся: даже посты не выставили. Их одиннадцать, все вооружены, и не абы чем. Пять крупнокалиберных винтовок и шесть автоматов. Логичный расклад: шестеро будут поливать огнём выходящих из разлома монстров, пятеро отстреливать тех, кому удалось уйти в сторону.

Но разлом ещё не открыт. А в центре поляны разложены объекты нашего поиска: все пятеро назаровцев. Основательно связанные, они образуют фигуру пентаграммы. В этом мире вообще любят пентаграммы.

Именно это показывал мне Крайт и изложил по дороге сюда Палей. Здесь готовится жертвоприношение.

Зачем?!

Открывать разлом? Но чтобы открыть разлом из мира Российской империи есть более простой способ: портальный маг и нужное плетение.

Предположим, у этой бригады нет портальщика.

Но откуда местным одарённым известно нужное заклинание, да и сам ритуал?

Впрочем, неважно. Допрошу, когда мы с ними закончим.

План нападения я составил на бегу. Хотя единственное, что мне нужно от моей команды, – это чтобы они молча полежали вот тут, в кустиках. Жаль, не выйдет. Поэтому половина плана, касающаяся в том числе защиты парней, им неизвестна.

– Хар! – выговариваю я условленное слово, и мы кидаемся в бой.

Едва убедил и их, и Крайта держаться рядом, пока не добежим до поляны. Надеюсь, послушают. Окружить охотников было бы умнее – но с моим отрядом из прошлой жизни. А этих мне надо прикрыть. Накинуть защитную сеть на каждого возможности нет, потому сеть летит перед нами.

Оружия у нас тоже нет, а потому без моей удавки тьмы нападение на охотников было бы вообще бессмысленно. Постреляли бы, как зайцев, в секунду.

На самом деле я не уверен, что моя сеть не пропустит пули. Не проверял.

Но зато уверен в том, что смогу за пару секунд обезоружить охотников.

Так и происходит – выстрелить не успевает ни один. Пока вскинешь автомат (а то и подберёшь его с земли, потому что лежит рядом), пока покрутишь головой, пытаясь понять, куда автомат делся. Всё это занимает время, а неожиданность и растерянность – первые враги в бою.

Огнестрелы улетают в разные стороны леса, а мои парни кидаются на охотников. Но взрослым воинам они не соперники, приходится помогать.

Хотя…

Успели, успели сработаться!

В этом мире мало сильных одарённых. Но, объединив силы, даже двое слабых способны сотворить достаточно неприятную хрень.

Один охотник мгновенно валится на землю: Лекс целитель и умеет работать с чужими сухожилиями. Встать упавший не успевает, потому что получает от Токсина в глаз – не кулаком, а истончённым световым лучом. Моя школа.

Палей и Ильин действуют вместе: огонь греет воду, и на бегущих к ним охотников обрушивается поток кипятка.

А вот охотники навыков командного боя, похоже, вовсе не имеют. Действуют вразнобой. Когда чужой водник швыряет здоровенную сосульку, она, не успев от него отлететь, сталкивается с летящим фаерболом другого охотника. Пф-ф-ф – и водник получает паровой ожог.

Я успеваю следить за происходящим и работать удавкой и когтями тьмы: здесь все свои, а кто не свои, те всё равно не поймут, в чём дело, даже если выживут. Назаровцы, которые не в состоянии и головы повернуть, вообще не в счёт – ни черта не заметят.

На поляне творится невообразимое. Но сквозь весь этот хаос я вижу, что Лекс ведёт себя неадекватно. Он зачем-то сцепился с тощим мужиком врукопашную. Но мужик вдруг хватается за голову, Лекс тут же валит его подножкой, падает сверху и орёт:

– Это женщина!

Глава 24

Минут через пять бой заканчивается.

Женщина, которую обезвредил Лекс, валяется в обмороке. Видно, получила серьёзный ментальный удар или бешеную головную