Или ломает, как сломала Линаса.

Чарра кивнула:

– Никто не поверит тому, что бормочет старая крыса вроде Ростовщика Бардока, и в любом случае я никогда не видела, чтобы ты так хладнокровно убивал.

О, но я убивал, Чарра. Я несколько раз убивал для Византа. И ты даже не представляешь, что я делал ради выживания до встречи с тобой и Линасом.

Она посмотрела на башни богов, возвышающиеся над Старым городом.

– Для торговцев алхимическими снадобьями жизни ничего не значат, да и для большинства ублюдков из Арканума тоже. Я знаю, что ты десять лет провел в бегах, и знаю, каково это, – думать только о выживании, но уж постарайся не стать таким же бессердечным, как они. Ты выше этого.

– Могу попытаться.

Это все, что я мог ей предложить. Неужели я так сильно изменился за годы разлуки? За последние десять лет я убил шестерых, в основном по веским причинам, и не чувствовал ни капли вины при мысли об убийстве Бардока. Может, я стал больше похож на старших магов с каменными сердцами, чем предполагал. Неприятная мысль.

Чарра кашлянула и привалилась к стене, зажимая рот рукой в ужасном приступе кашля. Когда он наконец закончился, она сказала:

– Как он живет в этой склизкой плесневелой дыре, не представляю. Я бы сошла с ума от пыли и сырости.

Она еще раз откашлялась и сплюнула на порог лавки Бардока. Я посмотрел на прожилки крови в мокроте, и мне поплохело. Такие же, как десять лет назад, когда она болела. Я решил ничего не говорить, молясь, чтобы это была моя паранойя.

Мы оба жили в местах и похуже, но я понял, о чем она говорит. У старой крысы было более чем достаточно денег, чтобы не сидеть в этой навозной куче, но некоторые люди хорошо понимают, где их настоящее место.

Чарра расправила одежду и направилась к Нищенским докам. Пришло время поджарить Корабельщика на горячих углях.

Глава 16

Шерстяное платье и капюшон, навязанные мне Чаррой, кололи кожу, вызывая тошнотворные воспоминания о ползающих вшах. Она запросто могла провести меня сквозь ворота, но, поскольку обычно ее сопровождали женщины, пришлось притвориться одной из них, чтобы не привлекать внимания. Маскировка была вполне сносной – если сгорбиться, чтобы скрыть рост, натянуть капюшон поглубже, а лицо, покрытое шрамами, спрятать за завесой волос. Я ворчал насчет всего этого, но Чарра знала что делает. Меня скорее опознают у ворот, чем в толпе немытых обитателей Доков. Если это означало, что придется чувствовать себя идиотом – пусть так, поскольку мне решительно не повезло с фигурой для ношения женских вещей. Мой вид в платье Чарру забавлял. А она сама лишь накинула старый плащ, чтобы скрыть клинок на бедре, и, похоже, была довольна собой.

Мы прошли сквозь Нищенские ворота и направились к порту. К счастью, Чарра неплохо знала стражей и достаточно заплатила за то, чтобы мы вошли и вышли без шума и не побеспокоили нюхача. Если Арканум узнает о нашей маленькой договоренности, всех ее участников сожгут заживо.

Едва мы оказались вне поля зрения стражи, Чарра потеряла самообладание и начала хихикать.

– Не могу поверить, что ты повелся на это.

Я не сразу нашел что ответить и поглядел на свое платье.

– Ах ты, мелкая сучка, – сказал я, стараясь не повышать голос. – Только не говори, что мне можно было это не надевать.

Она сглотнула и, успокаиваясь, вздохнула поглубже, прижав руку к груди.

– Нет, на самом деле причина была достаточно веская.

– Чтобы тебя развлечь? Это не считается, – притворно проворчал я.

– В этом мире сейчас столько тьмы, Бродяга. Нужно наслаждаться краткими светлыми моментами, что нам выпадают. Слишком скоро они все угаснут.

Я закатил глаза и сейчас же опустил голову, чтобы снова спрятаться за волосами. На мгновение я как будто вернулся в старые времена, когда Чарра меня поддразнивала. Я носил колючее платье еще добрых полчаса, пока не нашел укромный угол, чтобы снять его. Да, она права, в нашей жизни теперь мало света и радости. Вряд ли мне предстоит долго жить, раз уж вернулся домой в нарушение старой сделки. Так зачем мешать Чарре сохранить последние добрые воспоминания обо мне? И вообще, если не смеяться, то утонешь во тьме. Чарра это хорошо знала, что для меня было еще одним поводом нежно любить ее.

Нищенские доки находились вне зоны влияния Чарры, в глубине территорий алхимических синдикатов, и обычно она старалась туда не соваться. Пусть она не встречалась с ними лицом к лицу, но по странной случайности все торговцы алхимией, забредавшие на ее улицы, в лучшем случае оставались с переломанными ногами. Это делало несколько проблематичным поиск желающих разговаривать с нами, но мои монеты развязывали языки. Оказалось, что Корабельщик залег на дно после недавнего нападения, и о том, где он, местные знали мало. Люди больше интересовались сплетнями про китобойные суда и про сгинувшие в море рыбацкие лодки.

Нам потребовалось несколько часов и целое состояние, чтобы наконец добыть имя и описание нужного человека, который мог ответить на наши вопросы, – бывшей эсбанской пиратки Аконии, занимавшейся незаконной перегонкой рома в Доках. Мы нашли ее в одной из десятков мелких забегаловок, которыми изобиловал район порта, все они были сложены из плавника и прочих обломков.

Чарра откинула служивший дверью кусок просмоленной парусины, и мы скользнули внутрь, в вонь табачного дыма и сладкого рома. Молодой оборванец-жонглер лихорадочно подбрасывал в воздух мячики, и они отскакивали от его лица под смех около десятка посетителей, устроившихся на бочонках и ящиках. Нам сказали, что Акония средних лет, сурового вида, с длинными, стянутыми в хвост черными волосами и смуглой, испещренной шрамами кожей, обветренной за десятилетия воздействия соли и солнца. Кроме этого, у подходившей под описание женщины за поясом было примечательно увесистое мачете. Судя по отметинам, оно активно использовалось. Женщина сидела, прислонившись к стене, закинув ноги в высоких черных сапогах на единственный стол, и посмеивалась над стараниями жонглера. Она заметила нашу заинтересованность и смерила нас взглядом в ответ. Я демонстративно потер грудь – ткань рубахи топорщилась вокруг спрятанного мешочка с деньгами. Это привлекло внимание Аконии.

Грязно ухмыльнувшись, она посмотрела на остальных посетителей.

– Кыш отсюда, поганцы. У Аконии есть дела.

Один подхватил завопившего жонглера под мышку и унес, а мы заняли их места.

Акония пробежалась взглядом по моим шрамам, приметила рукоять Расчленителя у бедра, а потом перевела взгляд на Чарру, сбросив меня