— А вы скажите, что пестролист хорошо помогает восстановить цвет глаз, — подсказал я. — Особенно голубоглазым, у которых с возрастом цвет блекнет.

— Нехорошо обманывать покупателей, — покачал он головой. — Я таким не занимаюсь.

— Это не обман, — заверил я. — Просто не все знают такое его свойство.

— А вы для чего его берёте? — заинтересовался он.

— Для одного очень специфичного зелья. Нужно кое-кого наказать.

Я расплатился, забрал бумажный кулёк с остатками травы и, насвистывая, двинулся к выходу.

Пока ехал, окончательно продумал, как именно воздействовать на Харитонова. Ведь он наверняка ничего не будет есть или пить из моих рук, а следить за ним, чтобы подобрать удобный случай, не в моих правилах. Я всегда действую быстро и решительно. Без соплей, как сказал бы дед.

Через полчаса я уже раскладывал на лабораторном столе все что пригодится мне для изготовления зелья. Пока высохший пестролист отмокал в теплой воде, я перетёр несколько манаросов, один из которых пах так сильно, что я то и дело чихал. Затем добавил уже готовой эссенции из Золотого корня. Капнул темно-коричневый сок пурпурника и смешал всё в колбе. Приложив руку к стеклянному боку, я пустил в сосуд ману и всецело погрузился в процесс.

Вскоре из колбы поплыл оранжево-коричневый пар и принялся стелиться по полу. Готово! Ну Харитонов, ты пожалеешь, что связался со мной!

Я зашёл домой и чуть не столкнулся с Кирой, которая опешила, будто не ожидала меня увидеть. Затем быстро пролепетала слова приветствия и поспешила в гостиную, откуда доносились голоса.

— Чем вы заняты? — спросил я, увидев, как Лида с дедом сидят за столом и о чём-то оживлённо беседуют.

— Планируем открытие лавки, — с довольным видом сказала Лида. — Хочу на время Киру туда заведующей поставить. Она уже всё знает и сможет обучить новых работников. Сама я останусь в старой лавке.

— Слушай, Шурик, а может что-нибудь этакое придумаем на открытие лавки? Надо же привлечь к ней внимание, — сказал дед.

— Можно, — кивнул я. — У меня даже есть одна задумка.

— И что же это?

— Светящиеся мыльные пузыри размером с арбуз, которые будет подниматься вверх над лавкой.

Лида с дедом переглянулись, а Кира, которая до этого скромно сидела на диване, подала голос.

— Хорошая идея. Такие мыльные пузыри будут издали привлекать внимание. Все захотят посмотреть, откуда же они вылетают.

— Мне тоже нравится, — подхватила Лида. — А как же мы такие пузыри сделаем? — развёл руками дед.

— Раствор приготовлю я, а вам нужно будет найти большой обруч с ручкой и вентилятор.

— Обруч с ручкой? — задумался дед. — Ну разве только взять мой сачок и сетку снять.

— А мощный вентилятор можно у строителей попросить. Вон они как раз сегодня привезли свои инструменты, чтобы доделать оранжерею во дворе, — Лида указала в окно, в котором виднелись ящики и коробки, аккуратно сложенные у садовой дорожки.

После сытного обеда, во время которого то и дело ловил на себе взгляд Киры, я приготовил целую канистру мыльного средства. Пузыри не только будут переливаться всеми цветами радуги, но и не лопнут, пока не налетят на что-то острое.

— Саша, как у тебя дела? — несмело спросила девушка, когда я вместе с сачком и канистрой провожал её до такси.

— Всё хорошо. А что?

— Ты до сих пор с Леной?

— Конечно. Даже пообещал жениться на ней, — послышался печальный вздох. Я знал, что так будет, но не хотел давать ей ложную надежду. — А у тебя как дела?

— Работаю, — пожала она плечами. — А вообще мне здесь очень нравится. Я рада, что Григорий Афанасьевич предложил мне работать в Москве. В Торжке мне было скучно. На днях звонила моя тётя, которой ты помог вылечить мужа…

— Это она помогла мне доставить письмо императору, — вставил я.

— Да-да, вы оказались очень полезны друг другу, — улыбнулась она. — Так вот, она предложила пойти работать во дворец. У них освободилась должность горничной.

— Ты хочешь работать горничной? Но это же… — я не мог подобрать нужных слов. — Скучно.

— Я из простой семьи. Мне всё равно не достичь никаких значимых успехов в жизни. Все дороги открыты только магам из богатых семей, а простолюдины прислуживают, занимают низкие должности, делают различную грязную работу и тому подобное, — печально вздохнув, ответила она.

— Не понял, а почему ты не хочешь остаться в лавке? Что тебе не нравится?

— Мне всё нравится, но… в продавцы берут молодых и энергичных. Через лет десять-двадцать вы уволите меня и возьмете кого-нибудь помоложе. Я боюсь, что если сейчас откажусь, то больше никогда не найду такую работу. Всё-таки работать во дворце это очень престижно. Пусть даже горничной.

— Кира, я тебя обещаю, что никто тебя не уволит, — твёрдо сказал я. — Наоборот, уже сейчас мать с дедом тебя очень ценят.

— Ну да, — еле заметно улыбнулась она. — Спасибо за твои слова. Я сегодня же скажу тёте, что остаюсь с вами.

Я положил руку ей на плечо и чуть приобнял. Девушка счастливо заулыбалась.

Проводив девушку до такси, я вернулся в лабораторию и принялся за изготовление сыворотки «Правды».

По заказу Демидова мне требовалось изготовить десять пробирок. Даже на одну пробирку уходило много маны, поэтому больше трех я сегодня не смогу сделать. Иначе опустошу источник, а это может быть опасно.

Провозившись до позднего вечера, я вернулся в дом, когда все уже поужинали и разошлись по комнатам. Кухарка накормила меня остатками горохового супа с копченостями, и дала большой кусок брусничного пирога.

Перед сном я с улыбкой представил, что случится завтра с Харитоновым. Надеюсь, он придёт на учебу. Ведь мне просто не терпится испытать на нём своё новое зелье.

На следующее утро, пока Настя с унылым лицом ковырялась в тарелке с омлетом, я быстро закинул в рот завтрак и, в два глотка осушив чашку с кофе, двинулся к выходу.

— Ты сегодня раньше обычного. Что-то случилось? — спросил дед, встретив меня в дверях.

Он как раз заходил домой и взглянул на часы.

— Нужно успеть сделать одно важное дело перед занятием, — ответил я и, не теряя времени, прошел мимо него и энергично зашагал к воротам.