Мы оба продолжали молча сверлить друг друга взглядами, полными ненависти, но как только лицо Вейса стало искажаться гримасой боли, я отпихнул его в сторону, отпуская обожженное запястье. Я узнал от него все, что хотел, больше мне здесь делать было нечего. У выхода из комнаты я остановился и бросил ему через плечо:

– Только из глубокого уважения к тебе я забуду об этом разговоре. Я все еще в сопротивлении и готов выполнять задания.

Вейс прав, одна из тех батареек очень нужна Культу и Опиавусу, а судя по тому, что было на крыше, это не Кайра.

Подходя к своей квартире, я задумался, а сильно ли буду удивлен, если и в этот раз воровка из Теней окажется внутри? У этой женщины определенно есть дар оказываться в нужном месте в нужное время. Или это ее проклятье? Выведя нужные символы на косяке, дверь отворилась, тихо скрипнув. Я шагнул внутрь и глубоко вздохнул:

– Тебе никогда не приходило в голову, что так вторгаться в личное пространство – невежливо?

Глава 18. Кайра. Амбре.

Еще до того как крылатый подошел к двери, я уловила едва заметный его дымчато-терпкий запах. Мерзко. Бесит.

– Тебе никогда не приходило в голову, что так вторгаться в личное пространство – невежливо?

И чего это он выглядит так, словно под носом у него тухлое яйцо? Опустив глаза в скучные рапорты, я буркнула:

– А разве открытое окно не считается приглашением?

Послышался звук закрывающейся двери, а потом наступила тишина. Неужели он действительно ушел, оставив меня здесь одну? Я оторвалась от бумаг и встретилась взглядом с Крысой.

– Что? – бросила я с искренним недоумением.

Он стоял, облокотившись на дверь, заблокировав своим собранным телом единственный выход. Скрещенные на груди руки были не просто позой, а броней, а смотрел он на меня так, будто я пришла захватывать его собственность.

– Какого черта ты тут делаешь? – В его тоне чувствовалось раздражение.

Интересно, я когда-нибудь разгадаю его? Глуповат он все-таки или хорошо прикидывается.

– Обмен информацией, – только и сказала я, несмотря на то что язык так и чесался ляпнуть еще какую-нибудь колкость.

– Начинай, – бросил крылатый, оставаясь неподвижной статуей у входа.

Я демонстративно сдвинула ворох макулатуры со стола, поставила на освободившееся место локоть и, подперев щеку кулаком, с напускной важностью начала рассказывать:

– Златокамзольщики и Мухобои впали в паранойю. Мой дом за каким-то лядом обыскивали неизвестные.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Он не выдержал первый.

– И это все?

– Мой информатор как сквозь землю провалился, – пожала я плечами. – Хотя ему четко было сказано, чтобы вел себя как обычно.

Дурной волчонок. Накрутил себя, небось, и пошел все сам разнюхивать. Так же сложно было просто выйти на доставку и обойти постоянных клиентов. А мне теперь выкручивайся, чтобы хоть какие-то сведения получить.

– Маловато для обмена.

Крылатый продолжал стоять у двери, насупившись и хмуро глядя на меня. Он что-то разузнал, но говорить мне почему-то не собирался. Похоже, козырь придется использовать сразу.

– А встречи с Фениксом будет достаточно? – губы сами собой растянулись в улыбке, обнажив зубы.

Крыса даже бровью не повел. Однако мне крайне важно вытащить из него как можно больше информации. Что происходит в городе, почему все так помешались на Айви.

– Как долго ты собираешься разыгрывать одну и ту же карту?

– До тех пор, пока это будет работать, – махнув рукой ответила я, не опуская лукавый оскал. – Да что ты все в дверях стоишь? Проходи, присаживайся, будь как дома.

Выражение его лица было что-то с чем-то. Сначала брови взлетели почти к волосам, а затем глаза округлились до невозможности, жаль только челюсть на пол не упала. Ну хоть градус напряжения спал, а то в комнате уже дышать было нечем.

– Ты невыносима, – тихо произнес крылатый, устало проводя пятерней по волосам.

– Это лучший комплимент за сегодня!

Тяжелый вздох, казалось, сотряс всю пыль в помещении, но прыснуть смехом меня заставили его закатившиеся глаза.

– Феникс обладает силой, которая может помочь Харрисинам победить режим, – наконец, взяв себя в руки, произнес Крыса.

И чем всех так не устраивает режим в Аурелии? Обычный город, который сожрет тебя и не подавится, если ты глуп и медлителен. Те, кто умеют вертеться, прекрасно здесь себя чувствуют.

– Почему мне должно быть не наплевать на вашу войну?

От дурного предчувствия в груди застучало быстрее. Разговор стремился уйти в ту степь, которая мне совершенно не нравится.

– Потому что эта система перемолола тебя так же, как и меня.

Триклятый Крыса… Вот жила я себе спокойно, бед не знала. Нет же, решила лил поднять на простетском заказе… Надо было прислушаться тогда к Айви…

– Пусть это расхлебывают те, кем мы не стали.

– Мы уже ими стали, – бросил крылатый, наконец покинув свой пост у двери.

Он прошел через всю комнату к комоду и принялся рыться в одном из его ящиков. Стоя спиной ко мне, добавил:

– И это придется тебе расхлебывать, когда Культ придет за ней.

Подумать только, я полдня провела в этой убогой комнатушке в ожидании, чтобы от души побесить его, а он, и глазом не моргнув, все настроение испортил.

Значит, Айви действительно нужна всем, но вот только что в ней такого полезного для Культа? Ее интуиция? Возможно, это какая-то слабая ментальная магия. Тогда как это может стать оружием в руках Харрисинов?

– Мы с Фениксом с детства вместе, она не обладает магией, полезной для Сопротивления или Опиавуса, – я вложила в голос всю сталь, на которую была способна.

Признаю, кроме встречи с Айви предложить мне нечего. Но пока я не оценю степень угрозы для нее, рисковать не стану. Ситуацию усугубляет еще и самоволка Вилла. Впрочем, с волчонком я вечером разберусь.

Крылатый обращал на меня ровно ноль внимания – словно я была всего лишь частью интерьера. Я наблюдала, как он побросал чего-то в две кружки и налил в них воды из потертого бурдюка. Наконец, повернувшись ко мне, он оперся бедром о комод сжимая одну из кружек в руке. Комната медленно стала наполняться сладковатым ароматом ромашки и едва уловимой мятной прохладой.

– Лидер моей ячейки был тем, кто спас тебя и Феникса с фабрики, – говорил он спокойно, но каждое слово било обухом по голове.

Хорошо, что я сидела,