и поносить их. Но сколь бы не был строг наказ отца, они всё равно тайком бегали в деревню, и со временем терпению особо рьяных её жителей пришёл конец. Во время одной такой вылазки они подкараулили братьев и напали на них, трое из них смогли сбежать, а вот четвёртого самого младшего горожане схватили и прямо на месте прилюдно казнили путём отрубания головы. Разъярённый отец решил отомстить за смерть сына, братья вызвались ему помочь и тогда, чтобы перевес сил был на их стороне, они провели ритуал. На этом самом месте, – старик указал в сторону круга камней, – в полночь, испив крови своего отца, они три дня и три ночи пробыли во снах, а затем, переродившись, вчетвером напали на деревню. Их месть была жестока, однако у неё были последствия, оказывается, не каждый хет способен выдержать мутации, у одного из братьев во время схватки в деревне разум не выдержал превращения, и он разорвал сам себя. Другие же два брата, отомстив жителям деревни, взяли себе в жёны по две девушки, и так было положено начало роду урсолов.

Старик замолчал, некоторое время он потратил на то, чтобы смочить пересохшее горло глотком свежесваренного эля, а затем, под прикованными к нему взорами мальчиков, продолжил свой рассказ.

– Долгие годы урсолы, именованные так по имени их прародителя Урсхайнга, были изгоями. Но однажды одному из ульфхеднаров Триады пришло видение, что урсолы помогут хетам достичь небывалого величия, и с тех пор наш род стали почитать. Впрочем, наше племя как было, так и осталось сокрытым от чужаков, которые поначалу гурьбой кинулись сюда – каждый из них хотел стать урсолом, но мы бережно хранили свои традиции, и они ушли обратно ни с чем. Сам же ритуал во многом оставался неизменным, менялся только возраст испытуемых, вначале он проводился от исполнения им десяти лет, но из-за высокой смертности срок был увеличен сначала до двенадцати, затем до шестнадцати и в конце до двадцати. Именно столько лет исполнилось недавно двум нашим сыновьям, час которых уже близок.

Так закончил свою речь старейшина. Харманд отметил про себя что гордость, берущая его в объятия в детстве после этих слов, сейчас отсутствовала. Он воспринимал испытания не как награду, а как тяжёлое бремя, которое могло вообще не выпасть на его долю, родись он в семье обычных хетов. Впрочем, Харманд не был так глуп, чтобы позволить этой мысли окрепнуть в своей голове – всё-таки честь стать урсолом выпадала лишь немногим избранным, и, не смотря на все свои сомнения и страхи, он готов был рискнуть жизнью.

Пир продолжался до заката. Многие урсолы упились элем и мёдом до беспамятства, славя двоих своих будущих братьев (в основном Экехарда, конечно), но их присутствие на ритуале, по сути, было чисто номинальным. Важны были лишь трое из них: вождь, отец Экехарда и старейшина. Помня об этом, эти трое меньше остальных налегали на выпивку, и поэтому, когда пришло время приступать к ритуалу, они свободно могли держаться на своих ногах.

– Час пробил, – глядя на горизонт, громогласно, перекрикивая жужжание пьяных урсолов, пробасил Уолахфрид, – время вступить за камни!

Все разговоры моментально прекратились, в гробовом молчании урсолы поднялись со своих мест для того, чтобы проводить испытуемых в ритуальный круг.

Харманд старался по примеру идущего перед ним Экехарда держаться уверенно, но дрожь в коленях сильно выдавала его волнение. Мозг упорно твердил:

«Вот оно, уже здесь, сейчас, ещё мгновение и случится то, к чему ты шёл всю свою жизнь».

Перед тем как переступить каменный круг взгляд Харманда скользнул по молчаливой толпе и, задержавшись на встревоженном, но одновременно и светившемся гордостью лице матери, легонько кивнул ей. Мягко улыбнувшись, она махнула ему рукой в ответ. Глубоко вздохнув, он развернулся и сделал один небольшой шаг вперёд.

Внутри круга лежали рядом два больших (значительно превышающих средний рост хетов) гладко вышлифованных булыжника. Харманд с трудом представлял себе как он, пролежав на них три дня и три ночи к ряду, сможет потом встать, не развалившись на части. Впрочем, это обстоятельство волновало его гораздо меньше предстоящего ритуала.

Заняв своё место на камне – одном из тех на котором разорвали свою плоть оба его старших брата, а помимо них десятки других хетов, которые были признаны неподходящими и отринутыми новым даром – Харманд почувствовал как по всему его телу, не смотря на то, что была середина лета, пробежал неприятный холодок. Скосив глаза на Экехарда, он к своему удовольствию отметил, что тому тоже не сильно комфортно лежать на обильно омытом кровью его соплеменников камне. В конце концов, Экехард ведь тоже мог бояться, просто в отличие от него хорошо это скрывал.

Харманд не успел развить эту мысль в своей голове. Громадная фигура отца, возникшая перед ним, заслонила крохи уходящего за горизонт солнца, погрузив его тело в свою иссиня-чёрную тень. Несмотря на то, что ближе к вечеру заметно похолодало, на его массивном лбу выступили крупные капли пота. Вождь некоторое время не обращал на них никакого внимания, однако когда они стали, стекая, попадать ему в глаза, он бережно, дабы ни единой капли не попало в большую ритуальную чашу, кою он держал в правой руке, смахнул их рукавом в сторону.

– Да придёт время испытания! – раздался во всеобщем молчании глухой голос старейшины. – Пускай прольётся кровь предка!

После этих словах, Уолахфрид, а вместе с ним и отец Экехарда обнажили небольшие серповидные ритуальные ножи, и, сильно прорезав кожу на тыльной стороне руки, оросили чаши своей густой кровью.

При одном её виде Харманду стало не по себе. Ему в нос ударил резкий металлический запах, и, лишь успев вовремя взять под контроль чувства, он удержал своё сознание на грани преждевременной его потери.

– Вкусите великий дар, и да поможет вам Триада на пути к искомому!

Под гнусавый лепет старика, отец поднёс чашу к его губам и, задержав дыхание, чтобы не вдохнуть резкий запах, секунду назад выбивший его из колеи, Харманд прильнул к ней и залпом осушил до самого дна.

С силой проглотив последние капли, он откинулся назад и, зажмурив глаза, приготовился к тому, что будет дальше. Он ожидал чего угодно – резкой боли, жжения, покалывания во всём теле, перебоев удара сердца, но ничего этого не произошло. Через пару минут он, почувствовав, что реальность начинает куда-то ускользать, попробовал ухватиться за неё, но лишь окончательно провалился в неизвестное.

***

Харманд открыл глаза – всюду была непроницаемая темнота. Поводя головой в