Тьма была настолько плотной что, опустив взгляд вниз, он даже не смог разглядеть собственного тела. К горлу начал подступать жирный склизкий комок паники. Ещё секунда и Харманд готов был сорваться с места и кинуться прочь, но что-то внутри предостерегало его от этого поспешного и необдуманного решения. Постаравшись успокоиться, он решил подождать того что будет дальше.

И спустя некоторое время, в неизвестности, показавшейся ему вечностью, Харманд услышал громкий голос. Лишённый всех эмоций, бархатистый, он одновременно и пугал, и завлекал его прислушаться и утонуть в своём глубоком звучании.

– Добро пожаловать ученик, пришло время твоего испытания.

По мере того как голос произносил слова, тьма начала быстро раздаваться в стороны, и к концу фразы Харманд уже стоял на подсвеченном, витающими в воздухе (если окружающую его субстанцию можно было так назвать) синими огоньками, поле. Обернувшись, он обратил внимание на то, что сзади него новый мир представлен зияющей белой пустотой, впереди, в свою очередь быстро выраставшее, словно само собой поле, упиралось в нечто напоминающее озеро. Тянувшееся вдаль к горизонту, оно доставляло свои воды к подножию высокой горы, раздвоенной кверху двумя снежными пиками.

Шаря кругом непонимающим взглядом, Харманд не заметил, как по правую руку от него словно из ниоткуда материализовался Экехард. Он был также удивлён и растерян, что принесло Харманду хоть и небольшое, но облечение.

– Где это мы? – тихо, словно пробуя новый мир своими голосовыми связками, произнёс он.

– Не знаю, – еле слышно ответил Экехард, – наверное, здесь нужно проходить испытания.

– Но что именно нужно делать?

Вопрос Харманда на долю секунды повис в воздухе, а затем разнёсся вдаль неожиданным громогласным эхом. Всерьёз испугавшись невиданной мощи своего голоса, Харманд сделал несколько шагов назад и замер, во все глаза, уставившись на ткавшуюся перед ним, будто из воздуха, громадную бестелесную фигуру. По мере своего создания она всё больше и больше становилась похожа на гигантского (ростом выше трёх метров) медведя.

При виде возникающей пред ними сущности Харманд испытывал благоговейный трепет, а Экехард замерев на месте, стоял с разинутым ртом. Чем бы ни было формирующееся на их глазах существо, оно определённо источало из себя потоки невиданной ими доселе мощи.

Наконец, преобразившись в хоть и прозрачную, но законченную форму, сущность внимательно взглянула на стоявших перед ней хетов, а затем в голове каждого из них раздался чёткий глубокий голос:

– Добро пожаловать, сыны Урсхайнга, первого из многих, но немногого из всех. В этом месте вашим навыкам будет дана оценка, и в скором времени вы вернётесь обратно в свои тела с даром или же проклятием.

– Но где мы находимся? – судорожно сглотнув, негромко, по-прежнему опасаясь силы своего голоса, спросил Харманд. – И кто ты… великий?

– Я, – пропел в его голове вкрадчивый голос, – сила, упорство, храбрость, ум. Я тот, кто слышит, видит, говорит. Я всё и ничто. Говорить о том кто я такой можно бесконечно долгие ночи и дни, но я боюсь, что у ваших тел нет столько времени. Вы можете именовать меня Духом. А находимся мы в мире грёз, мире миражей и фантазией. Вполне вероятно вам будет более понятно такое определение – мы в вашем сне. Осознанном сне, который будет длиться три ночи и три дня. В это время каждый из вас пройдёт через три испытания. И первое из них начинается здесь, с того самого места, на которое наступают ваши ступни.

Харманд посмотрел вниз, его ноги стояли на твёрдой земляной поверхности, наощупь она ничем не отличалась от той, которая была в реальном мире.

– Первым испытанием, – продолжил Дух, – вам предстоит проверить вашу выносливость. В течение следующих суток вы будете должны преодолеть видимое вами поле, затем переплыть озеро и в окончании, подняться каждый на одну из вершин высившихся вдали горных пиков. Более я ничего не скажу вам, кроме того, что первое испытание начинается.

Едва последнее слово растаяло в их головах, Дух начал истаивать. Через несколько секунд он исчез окончательно, открыв позади себя путь к цели.

Харманд с Экехардом переглянулись, несмотря на то, что оба они были полны решимости выполнить это испытание, черты их лиц заметно подёргивало волнение. Бороться с ним можно было только одним способом – сорваться с места и бежать вперёд, бежать так быстро, чтобы ум не начал искать себе новой пищи для размышлений и тревог.

С силой оттолкнувшись, Харманд устремился вперёд. Задача была проста, оставалось лишь понять, хватит ли у него выносливости на это испытание. Впрочем, об этом он предпочёл не думать.

Небольшие камни вперемешку с землёй отскакивали в стороны, руки и тело то и дело кололи, высокая давно некошеная трава и густые кустарники, но всё это до поры до времени было лишь малыми незначительными препятствиями, с которым и Харманд и Экехард успешно справлялись. Всё изменилось, когда до этого тихий и спокойный ветер, вдруг разразился мощными потоками холодного воздуха им прямо в лицо.

Продвижение вперёд замедлилось, скорость бега упала, а вскоре они и вовсе вынуждены были перейти на шаг, и преодолевать оставшуюся часть поля едва переставляя ноги, причём делая это наощупь, прикрыв от роя пыли глаза тыльной стороной ладони.

Харманд не мог даже примерно представить, сколько прошло минут или даже часов с того времени, как они начали выполнять это испытание. Время здесь текло иначе, чем в их родном мире, не было ни вечера, ни утра, вместо них была одна и та же мрачная дневная серость.

Наконец, добравшись до озера, Харманд облегчённо выдохнул. Плавать он любил больше чем бегать, и поэтому считал, что с этой частью задания ему удастся справиться очень быстро. К тому же быстрота ему бы не помешала, ведь когда он оказался на берегу, Экехард уже вовсю загребал воду своими громадными руками, метр за метром, продвигаясь всё ближе к середине озера.

Не став терять времени, Харманд разбежался, не обращая внимания на обжигавшую его кожу холодом толщу воды, занырнул и в мгновение ока скрылся над поверхностью озера. Через пару секунд вынырнув, он сменил воздух в лёгких, и энергичными резкими движениями всех своих четырёх конечностей двинулся в погоню за Экехардом, который, не сбавляя темпа, на всех порах плыл вперёд, пока ветер не обрушился на озеро и не поднял