Я сжал кортик в руке.

Что я теряю?

Письмо в приемную

Спасибо интернету — теперь не нужно стоять в очередях и кланяться чиновникам.

Я нашел официальный запрос в приемную Министерства образования.

Написал сухо, кратко, по-деловому:

«Прошу подтвердить право, предоставленное наградным кортиком №7, на зачисление в статусе Вольного слушателя в государственный университет».

Если пошлют — то пошлют официально.

Если нет…

Тогда это будет означать только одно.

Кто-то очень не хочет, чтобы я копал глубже.

Я отправил письмо и закрыл ноутбук.

За окном завывал ветер, а в голове роились мысли.

***

Ответ пришел на третий день после обеда — даже для бюрократической машины это было подозрительно быстро.

Я ожидал месяц проволочек, бесконечных уточнений, запросов справок, которых больше не существует...

Но вместо этого — четкий, сухой текст, будто выстрел:

«Егоров Петр Иванович, в ответ на ваше письмо.Да, текущий владелец кортика может быть вольным слушателем, но только в вузе, существовавшем 80 лет назад и не сменившем название до сего дня.»

Далее — три варианта:

Военная Артиллерийская АкадемияВысшая Академия МаговПервый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет

И ультиматум:

«В срок до 25 августа вы должны выбрать и подать заявление лично в Министерство образования. В последующие годы условия могут измениться.»

Я опустил крышку ноутбука и расхохотался.

Какой прекрасный набор.

Военная академия — если бы я служил в армии, как дед, это дало бы карьерный рост. Но я последний отпрыск молодого рода, без связей, без опыта.Высшая Академия Магов — сильные магические династии столетиями улучшали кровь, а я — простолюдин с кортиком. Даже если допустят, выжить среди них будет нелегко.Медицинский университет — лечение людей... не мое.

Ни один из вариантов не подходил.

Но отступать было некуда.

Я сжал кулаки.

Надо ехать в столицу.

Надо успеть подать заявление.

А там…

Может, есть смежные специализации?

Что-то, что не требует военной дисциплины, магического дара или любви к хирургии?

Архивы?

История?

Классический инженер.

Через час я уже сидел в поезде, глядя в окно на мелькающие поля.

В кармане — кортик.

В голове — вопросы.

Почему ответ пришел так быстро?

Почему именно эти три вуза?

И почему до 25 августа?

Слишком много совпадений.

Слишком мало времени.

Но иного пути нет.

Я должен попробовать.

Потому что это — не просто учеба.

Это — первый шаг к разгадке.

***

Это второе за мою жизнь посещение Петербурга. В детстве мы приезжали с родителями, но тогда город остался для меня лишь размытым пятном — отец пропадал в бесконечных деловых встречах, мама с упоением штурмовала бутики на Невском, а я коротал дни в номере гостиницы «Прибалтийская», глядя в окно на серое небо и мокрый асфальт. Лишь пару раз меня вытащили в «Диво Остров», но и там я чувствовал себя чужим — среди визга детей и грохота аттракционов.

Сейчас, спустя годы, я снова здесь. И первое, что бросилось в глаза — ритм. Петербург не бежит, как Москва, он скользит — размеренно, холодно, с достоинством. Но люди всё так же не смотрят вверх. Местных видно сразу: они идут, будто по невидимым рельсам, взгляд устремлен сквозь толпу, сквозь время. А если кто-то замедляет шаг, касается ладонью шершавой гранитной колонны или улыбается внезапному солнцу, пробившемуся сквозь питерскую морось — это приезжий.

Я остановился посреди Садовой, запрокинул голову. Над городом плыли перламутровые облака, словно размазанные по стеклу акварельные мазки. Воздух пах мокрым гранитом, кофе из ближайшей «Зингеры» и чем-то еще — может быть, историей, а может, просто сыростью. Лужи после утреннего дождя уже исчезали, оставляя на брусчатке тени, похожие на старые гравюры.

Потом я спустился в метро. Петербургский «подземный собор» — другое дело после московской суеты. Здесь не толкаются, здесь терпеливо ждут. Вагоны глухо гудят, как корабли в тумане. Я ехал в сторону Купчино — там, как мне сказали, жилье дешевле.

И тут всё пошло не так.

— Молодой человек, пройдемте.

Голос за спиной был вежливым, но в нем чувствовалась стальная петербургская вежливость — та, что не предполагает возражений. Я обернулся: два полицейских, молодых, в идеально отглаженной форме.

— В чем дело?

— Наши детекторы среагировали. У вас есть запрещенные предметы.

Я моргнул. Что за бред? Но спорить не стал — лучше разобраться на месте.

Меня провели в опорный пункт на станции — маленькую комнату с выцветшими плакатами о бдительности и запахом дешевого кофе. Усадили на деревянную скамью, которая скрипела при каждом движении. Полчаса. Часы на стене тикали неестественно громко.

Потом дверь открылась, и вошел он.

Капитан. Пузатый, лоснящийся, как хорошо отполированный самовар. Его мундир едва сходился на животе, а глаза блестели, как две монетки в фонтане.

— Молодой человек, пройдемте.

Кабинет был крошечным, с одним окном, заляпанным дождем. Капитан уселся за стол, положил ладони на столешницу — розовые, с золотым перстнем на мизинце.

— Выкладывайте содержимое карманов. И откройте чемодан.

Я, чувствуя, как ладонь холодеет от нервов, расстегнул замок. Достал ноутбук, новый костюм (купленный специально для визита в министерство), шелковую пижаму (с ней я не расставался со школы). Потом — металлический футляр из внутреннего кармана.

Капитан оживился, как кот, учуявший сметану.

— О-о-о, что это?

Я открыл футляр. Кортик. Старинный, с гравировкой — «За верность и честь».

— Холодное оружие. Разрешение есть? — голос капитана стал медовым.

— Я дворянин, — попытался я говорить твердо. — По закону...

— Кортик — это не шпага, — перебил он, ухмыляясь. — Это оружие убийства.

— Это наградной кортик моего деда!

— Документы есть? Подтверждающие награждение? Право наследования? — он сыпал вопросами, как фокусник картами. — И вообще — он военный или гражданский?

Я чувствовал, как голова становится тяжелой.

— Это фамильная реликвия!

Капитан наклонился вперед, его перстень блеснул под люминесцентной лампой.

— Я могу вам помочь... — он понизил голос. — За миллион.

У меня перехватило дыхание.

Миллион.

Ровно столько я получил за продажу родового дома в Сочи.

Совпадение?

Или кто-то уже знал?

Я посмотрел в его глаза — холодные, как невская вода в апреле.

И понял: это не проверка.

Это охота.

Глава 2

А я боялся, что меня убьют после продажи дома.

Теперь всё стало ясно, как белый день. Очень красивая схема. Отпустить меня за тысячу километров от дома, дать почувствовать иллюзию свободы — а потом аккуратно отобрать всё. Лица другие, но компашка, судя по всему, та же.