— Интересно, а куда делась пуля? Она же вроде не навылет прошла.

— Никуда не делась, — ответил Крестоносец. — Она в кости. Если я захочу, могу ее почувствовать.

— Почувствовать костью? — вопросительно приподнял брови Егор. — Само собой, — без тени сомнения подтвердил Крестоносец. — Это же мое тело. А свое тело я могу чувствовать. Кости. Кровь. Руки и ноги.

Егор снова кашлянул. Покосился на меня. Мол, разбирайся с этим сам.

— Получается, ты можешь осознанно влиять на скорость восстановления тканей, — проговорил я.

— Да.

Тут Крестоносец положил свою руку на стол и со всей силы воткнул в центр ладони нож.

От его неожиданной стремительности я даже вздрогнул.

Егор приглушенно выдохнул:

— Ёпта…

Крестоносец вытащил нож из руки.

— Регенерация второго уровня по волновому типу, — отчеканил он, демонстрируя мне окровавленную ладонь. — Отличается от поэтапного кратковременным усугублением нанесенного поражения и усилением кровотечения…

Кровь и правда вдруг еще быстрей побежала ручейками по запястью, закапала на пол. Мы с Егором, затаив дыхание, во все глаза следили за его раной.

— А сейчас все закончится, — прокомментировал Крестоносец.

Он чуть прикрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то.

И в этот момент стало так тихо, что мне вдруг тоже послышалось легкое постукивание.

Но тут Крестоносец открыл глаза.

— Все, — сказал он.

Взял кувшин, подвинул ногой опрокинутый таз и плеснул на ладонь.

И я увидел, как буквально на глазах рана начала стягиваться. Через пару минут на ее месте осталась только розовая отметина.

— Мать моя женщина, — полушепотом проговорил Егор. — Это буря с тобой такое сделала?

Крестоносец снисходительно взглянул на Егора.

— Нет. Рускеальский рифт номер два.

— Этого не может быть, — возразил я. — Рускеальский рифт номер два — один из самых бесполезных, он лишь укрепляет иммунитет и обновляет клетки верхних слоев эпидермиса.

— Это после какой ступени? — задал мне Крестоносец неожиданный вопрос. — И какого пути?

— Ступени? — озадаченно переспросил я. — Что ты имеешь в виду?

Крестоносец вдруг просиял, как ребенок, которого наконец-то похвалили.

— Садись! — указал он мне на кровать, а сам полез в свою тумбочку шелестеть бумажками. — Ищущий совершенства никогда не достигнет вершины, если не ведает, какой путь свойственен его натуре, как им идти и какие ступени поднимут его вверх. Меч, данный младенцу, останется им незамеченный. Меч, данный малому ребенку, может стать причиной его смерти. И лишь меч, вложенный в руку, способную его удержать и разумно использовать, принесет пользу… Вот! — Он достал из стопки примятый листочек с каким-то чертежом и с сияющим лицом протянул мне.

— Как известно, для целенаправленного изменения необходимо придерживаться правильной последовательности этих самых преобразований, — с жаром заговорил он, будто молодой научный сотрудник какого-нибудь исследовательского центра на своей первой конференции. — Но все ныне существующие исследовательские парадигмы очень несовершенны и лишены общей системы. А между тем она существует! Граалевцы пытаются ее создать, но идут ошибочным путем, предполагая, что развитие зависит исключительно от последовательности пройденных мутаций и духовно-эмоционального состояния объекта. Я же пошел еще дальше и выделил четыре типажа, два из которых позаимствовал у новых даосов, а два придумал сам: пламенный меч, теплая земля, холодная вода и леденящий ветер. И всего три пути развития. Или, вернее, три плюс один. Но путь солнца для теплой земли или для леденящего ветра — это совсем не одно и тоже! Видишь, да? Я прав? Скажи, я прав?

Я смотрел в бумажку, которую он мне протянул. На ней было нарисовано множество всяких символов и стрелочек, подписанных на латыни. «Цезарь», «дурак», ' дьявол' и всякая прочая эзотерика.

Чтобы не обижать Крестоносца, я несколько минут с серьезным видом разглядывал его пометки, а потом проговорил:

— Ты сильно расстроишься, если я скажу, что ни черта не понимаю в этой твоей беллетристике? В наше время не было никаких символов, этих твоих рыцарей, дураков и дьяволов. Мы не вычисляли никакую последовательность, а просто… разведывали. Прогнозисты, конечно, чего-то там водили по воде вилами, анализировали, деньги за это получали. Но не для того, чтобы вычислить какую-то закономерность накладываемых на проходчиков эффектов. А чтобы выявить недоступные для изучения рифты и по возможности обойтись без лишних жертв.

Крестоносец озадаченно уставился на меня.

— То есть… А зачем тогда ты ходил в рифты?

Я усмехнулся.

— Вот она, разница поколений… Мы ходили в рифты, чтобы изучить их. Потому что в день великого коллапса мы все вдруг осознали, что совершенно ничего не знаем о вселенной, в которой живем. И о ее планах на нас — тоже. Ты уже родился с пониманием того, что пространство может быть разорвано, что есть какие-то другие миры, и там царят другие законы. А для нас тогда это было потрясение. История разделилась на «до» и «после». У некоторых людей крыша ехала от паники. Кто-то ждал второго пришествия, кто-то — зомби-апокалипсиса или инопланетян. Такие дела.

— А как же Священная Гамма?.. — с лицом растерявшегося ребенка проговорил Крестоносец.

— Давай поговорим о ней чуть позже? — предложил я. — Сейчас я бы сам хотел задать тебе несколько вопросов.

— Хорошо, — с готовностью кивнул Крестоносец. — Спрашивай.

Я отложил его листочек в сторону.

— Кто сейчас контролирует рифты? Кому они принадлежат?

— Главам корпораций, конечно, — ответил Крестоносец. — По факту — семьи. И они их используют по своему усмотрению.

— Ну, это и я мог тебе рассказать, — пробормотал Егор, но я строго зыркнул на него — мол, не прерывай человека.

— А как же проходчики? Они больше не изучают рифты? — спросил я.

— А как же. Изучают. Особенно вновь появившиеся. Но сейчас они называются «экспериментальными аналитиками» и нанимают их корпорации, на территории которых возник новый рифт.

— И часто они возникают?..

— Четкого периода нет.

— Причины?..

— Не установлены.

— И как результаты исследований? Помнится, в мою бытность все болели идеей найти по ту сторону разумную развитую жизнь.

— Насколько я знаю, ничего подобного до сих пор не было обнаружено. И неудивительно, поскольку рифты есть двери в иной мир. Все изученные рифты есть двери в преисподнюю. И это неудивительно, ведь кругов ада — девять, а