– А ну успокоились все! Быстро!

Он явно применил что-то эдакое, потому что у меня пробежал озноб по спине, да и оба скорбника утратили большую часть своего злобного пыла. Да уж, у старика еще остался порох в пороховницах, хотя и не так уж много. Осадив нас, священник ссутулился и тяжело задышал, но все-равно с упреком прохрипел:

– Степан, вот зачем так-то?

– Простите, не удержался, – искренне повинился я, затем встал и протянул руку брату Аркадию. – Если, не приведи Господь, тьма поглотит меня, буду рад, если ты вовремя окажешься рядом.

Своей выходкой я не хотел напугать и тем более угрожать. Просто возникло неудержимое желание увидеть дух этого человека. Вопреки моим подозрениям, там не оказалось не гнили, ни зависти, лишь разъедающая душу бессильная ярость. А также фанатичная, но чистая как январский снег ненависть. Учитывая рассказы отца Никодима о том, как из сирот с сильным духом в муках выращивали будущих бесогонов, Аркаше можно только посочувствовать. Дружбы между нами не будет, но прежней ненависти к этому человеку я больше не испытывал. Дожидаясь реакции, пришлось простоять с протянутой рукой не меньше пары минут, но я все же вытерпел его недоверчивый и все еще пылающий ненавистью взгляд. А затем скорбник встал и пожал протянутую руку. Правда, при этом попытался сломать мне пальцы, но тщетно.

– Ну и слава Господу, – перекрестил нас обоих батюшка. – Раз уже закончили обнюхиваться аки псы, давайте перейдем к делу.

Действительно, после почти вынужденного рукопожатия разговор пошел намного легче, и мы, практически не огрызаясь, сумели обсудить, что и как делать в предстоящей вылазке. Лишь когда дошло до присутствия Олега Остаповича, Аркаша встал на дыбы, но я чувствовал, что это лишь повод, чтобы хоть как-то взбрыкнуть. Ну не любит он меня, так ведь я не червонец, чтобы всем нравиться.

В два голоса мы с отцом Никодимом уболтали скорбника, напирая на то, что ушкуйники все еще серьезная, к тому же независимая сила, которая в нашем общем деле может принести много пользы. На слове «нашем» Аркашу снова перекосило, но уже не так сильно, как раньше. Ничего, привыкнет. Коготок увяз – всей пташке пропадать. Теперь, если вскроются наши совместные делишки, на костер пойдем все скопом.

Поговорив еще немного, мы попрощались и скорбники покинули дом священника, а я на всякий случай поинтересовался:

– Батюшка, я вижу, что Аркаша…

– Брат Аркадий, – перебил меня отец Никодим. – Старайся называть его так даже в помыслах. Ты не до конца понимаешь, сколь тяжела доля скорбника. То, что он способен мыслить разумно после свалившихся на его голову испытаний, достойно уважения.

– Так и я о том же. Брат Аркадий явно не дурак, а вот его помощник особым умом точно не блещет. Вдруг разболтает чего?

Священник позволил себе снисходительную улыбку и пояснил:

– Этот тугодум своего старшого никогда не предаст, даже если тот надумает продать душу нечистому. Среди сирот, отбираемых в особый монастырь, частенько попадаются сильные духом, но слабые умом. Такое тоже бывает, – уточнил отец Никодим, увидев мои удивленно взлетевшие брови. – Их привязывают к тому, у кого ума хватит на двоих, а то и на полудюжину. Получаются крепкие стаи псов Господних.

– А у вас была своя стая? – задал я вопрос, который явно не понравился священнику.

– Нет, Степа. Я был одиночкой. Таких в братстве не любят, потому и тебе подобной участи я не пожелал.

На этом мы и закончили разговор. У каждого хватало проблем с подготовкой своей части общего плана. Я справился часа за три и даже смог позволить себе немного поспать перед выходом на дело.

До условленного места мы с Акирой добрались на нашем мобиле, по пути наведавшись к уже закрытому оружейному магазину. Там нас дожидался Олег Остапович, все еще пребывающий в недобром настроении. Впрочем, гадостей он мне говорить на стал, и на том спасибо.

Если честно, я понимаю его терзания. За вечер он наверняка успел сто раз пожалеть, что повелся на мои почти ничем не подтвержденные уверения. С другой стороны, я тоже имел время для раздумий. Бесноватые – это не шутки, и каждый житель Пинска, да и других городов Руси, не страдает недооценкой этой угрозы. Матери пугают детей бесами и бесогонами. Причем вторых боятся ничуть не меньше, чем первых. К тому же старейшина прекрасно понимает всю шаткость положения братства ушкуйников. По большому счету, там осталась одна показуха, и любая встряска может расшатать давно изжившее себя сообщество. А если их, точнее, нас всех скопом свяжут с бесноватыми или, не дай бог, колдунами, то все может посыпаться, как карточный домик. И тогда прощай привилегии и особый статус – всех уравняют с простыми торговцами. Так что оружейник хоть и смотрел на меня угрюмо, но в машину сел и дал отвезти себя куда нужно. А нужно нам было в дом, чем-то похожий на нашу городскую базу. Такое же старое купеческое подворье с большим внутренним двором, конюшнями и складами. Причем это здание находилось далековато от официальной резиденции скорбников. Внутри нас встретили отец Никодим и брат Аркадий. Своры бесогона, включая здоровяка, нигде не видно. Мы сначала перегрузили вещи из мобиля в конный фургон с решетками, а затем молча надели на себя просторные накидки с капюшонами. Когда на переговорах я сказал, что для скрытности нам нужно замаскироваться под скорбников, брат Аркадий едва не нарушил наше хрупкое перемирие и не полез драться. Дело снова решил священник, обещав найти облачение католических монахов с капюшонами, чем успокоил ретивого фанатика. В итоге наша копания выглядела более чем колоритно, зато совершенно неузнаваемо. Открытым оставалось лишь лицо скорбника в подряснике, почему-то обвитом поясом-патронташем, который оттягивала кобура с револьвером. Я-то думал, что они охотятся на бесноватых только со своими посохами, имеющими заточенные кресты в навершии.

В просторный фургон с лавками четыре человека поместились вполне вольготно. Брат Аркадий сел на козлы. Мобиль мы оставили на подворье. Вряд ли кто решится грабить дом, в котором тайно поселились бесогоны. Уверен, слава у этого места до предела дурная. Сквозь узкие зарешеченные оконца почти ничего не видно, и оставалось надеяться, что бесогон не везет нас в пыточные подвалы для более вдумчивого знакомства. Зловеще освещенные почти полной луной улицы навевали именно такие мрачные мысли.

К счастью, долго терзаться неведением не пришлось. Минут через пятнадцать фургон остановился и заднюю дверь открыл запропавший здоровяк. Он с подельниками наверняка