— Более того, господин Эгобар, он даже не воровал. Ни единого ксо, — Артур скрестил пальцы домиком. — За все девять лет.

— Вы же строили семь.

— Два года у меня ушло на то, чтобы убедить его работать вместе со мной, — скромно, едва заметно, улыбнулся Артур, но весьма печально. — Он был стар, как его собственный письменный стол, и храбр, как чучело льва, которое привез сюда в молодости из Каргаамы. Закрывал дверь прямо перед моим лицом, а эксы, которые я ему отправлял, выкидывал из окна.

Да уж… Чтобы так обращаться с Пижоном, надо было либо обладать запасной жизнью, филактерием лича или же такими тяжелыми и большими… моральными принципами, которым можно только позавидовать.

— Этот театр, это место, — Артур прикрыл ненадолго глаза, а Арду показалось, что сам воздух вокруг них стал словно острее. — Оно должно было стать нашим триумфом. Триумфом его архитектурного гения и моей страсти к эскапизму. Чтобы мы оба, находясь здесь, могли забыться вместе с другими зрителями и на мгновение покинуть этот жестокий и скудный на чудеса мир. И кто-то лишил Велиграда этого мгновения. Так и не позволил ему увидеть рождение собственного детища.

— Вы обращались к стражам? — спросил Арди, понимая, что разговор надо было сворачивать, пока не произошло что-то слишком жуткое.

— Они взялись за дело, — кивнул Артур. — но по моим сведениям, об источнике которых вам бессмысленно спрашивать, но можете не сомневаться в его надежности, стражи уберут дело под сукно. Просто чтобы насолить мне.

Звучало, насколько понимал Ардан, вполне правдоподобно. Там даже совестью никто мучиться не станет. Работаешь с преступником? Значит, сам ничем не лучше. Ардан, в целом, даже не мог не согласиться с такой логикой.

Что до Черного Дома, то он не мог позволить себе браться за каждое преступление в стране. А что до гибели архитектора Пижона, то это не тот вопрос, который мог хотя бы отдаленно походить на «дело государственной важности».

— Господин Бельский… — вспоминая прошлый разговор, Арди проглотил процедурное «при всем уважении». — я полагаю, у вас у самого вполне достаточно средств и людей с нужными умениями, чтобы отыскать виновника.

Артур повернулся к Арду так резко, будто не голову поворачивал, а саблей взмахивал. Собственно, именно так Арду и показалось, будто ему в грудь уперлось острое железо. Дышать стало труднее, а по спине замаршировали мурашки.

— Вы правы, господин Ард, есть, но еслия́начну искать, то, будьте уверены, газеты запестрят заголовками о трупах, и город умоется кровью.

— Вас уничтожат.

— Но не без боя, господин Эгобар. Далеко не без боя.

Артур говорил серьезно. Не бахвалился и не угрожал. Просто констатировал факт.

— Господин Навалов того стоит? — как можно более спокойным и ровным тоном, спросил Ардан, указывая на фотографию. — Чтобы ради него всем рисковать? Вы же сказали, что не верите в дружбу.

Глаза Артура перестали блестеть безумным, хищным, кровавым блеском так же быстро, как и вспыхнули. А вместе с ним пропало и ощущение, что вот-вот и Арду придется сражаться за свою жизнь.

— Я не верю в дружбу, господин Эгобар. Но я верю в семью. Господин Навалов это… он был, — исправился Артур. — моим тестем. Я женат на его дочери.

Ардан едва не поперхнулся. Такого поворота он точно не ожидал.

— Найдите того, кто это сделал, Ард. И можете просить, что угодно. Поверьте, даже ваши самые смелые представления о величине моего состояния далеки от истины.

Ардан ненадолго прикрыл глаза и выровнял дыхание. Он бы хотел сказать, что в кои-то веки судьба благосклонна к нему. Им с Миларом требовался выход к Нарихман и вот, пожалуйста, не прошло и месяца, как жизнь предоставила путь к самой темной из сторон Метрополии.

Но погиб человек.

И называть такое событие «удачей» язык не поворачивался.

— Мне не нужны ваши деньги, господин Бельский. И я даже не пытаюсь вас оскорбить. Но я не притронусь ни к единой монете, которая была у кого-то отнята.

Артур снова улыбнулся. Так же печально, как и в прошлый раз.

— Когда вы станете старше, господин Эгобар, то с удивлением обнаружите, что все, что отличает меня от обитателей Биржевой улицы, тем, что я не боюсь испачкать собственные руки. Все деньги в мире, так или иначе, у кого-то отняты.

— Возможно, но скоро уже прозвенит третий звонок, господин Бельский, а я пришел на выступление невесты, а не заниматься софистикой.

— Справедливо, — кивнул Артур. — Ваша цена?

— Нарихман, — только и ответил Ардан.

Бельский прищурился и слегка подался вперед.

— Это большая цена, Ард. Очень большая.

Воздух снова запах сталью, а на кончике языка прочно обосновался привкус крови.

— Недавно я на лекции услышал фразу, господин Бельский, о том, что спрос, — Ардан кивнул на фотографию с мертвецом. — порождает предложение. Моя цена — Нарихман.

Пару мгновений Артур не сводил взгляда с Арда, и тому уже показалось, что вот-вот и Пижон, принц преступного мира, встанет и молча уйдет.

— Хорошо, — Артур, внезапно, протянул вперед руку. — но вам придется закрепить сделку.

Ардан посмотрел на протянутую ему ладонь. Ему была неприятна сама мысль жать руку такому человеку, как Бельский. Арди, может, потому и не любил те книги, которые читала Тесс и которые были так популярны среди его ровесников. Он не романтизировал бандитов, подонков и тех несчастных, кто погряз в путанной борьбе со своими демонами.

Пижон был, есть и остается грязным пятном; язвой на теле их страны и города. Убийцей. Бандитом. Подонком. Не важно, насколько образованным, красноречивым или на публику человеколюбивым и понимающим. Его руки по локоть в крови, а все, чем он владел и имел, — отнято у других.

И все же… слишком высоки ставки, чтобы потакать своим взглядам. Если через Нарихман он действительно сможет отыскать ключ, ради которого Кукловоды так сильно старались, — это стоило того. Сто раз стоило.

Ардан сжал неожиданно крепкую, но столь же внезапно холодную руку.

— Видите, Ард, — снова сверкнули глаза Артура. — Я же сказал, что каждый поступится чем угодно ради своей цели и придумает себе любые оправдания.

Ардан выдернул ладонь так быстро, словно засунул ту в огонь, но было уже поздно. Он обжегся.

— Все материалы, которые у меня есть, вам доставят завтра