— Сейчас вы уже знаете правду, да? — спросил я.

— Да не перебивай же ты! Чуть не забыл, о чем я говорил, — буркнул старик. — Она столько тратила на поиски денег и ресурсов, что в городе начались волнения. Некоторые ощутили некую свободу от власти женщин и встали в позу. Когда Старшая мать сообразила, что бразды правления у нее хотят отобрать, то быстро пришла в себя. Но поиски не оставила.

Мне уже не терпелось узнать, что это был за артефакт и как он повлиял на то, что сейчас я нахожусь далеко не в городе, а в крохотном селении.

— И вдруг неожиданно, — продолжил Барройт, — мой прадед приехал из дальней поездки и буквально с ноги зашел к Старшей матери. Конечно, его не хотели пускать, но он мужик крупный, еще пыльный с дороги. Думали, нищий какой. Но он сказал, что у него дело для главы города. Промурыжив его в приемной, — я очень хорошо помню, что отец про это несколько раз всегда повторял, — прадеда привели в порядок и все же допустили к Старшей.

— А потом все и началось, — мрачно добавил лысый Миттойт.

— Вот ты ж каждой бочке затычка! — гневно осадил его Барройт. — Чего сам не начал рассказывать, а теперь перебиваешь только⁈

— Ты этой сказкой мне уже всю плешь проел, — он провел рукой по голове, расхохотался, а потом повернулся ко мне. — Устал уже слушать. Притащил его прадед артефакт. По виду камень. Прямо-таки самый обыкновенный. Но сила в нем была невероятная. Мать как это увидела, так на неделю заперлась у себя в доме и каждую минуту потратила на его изучение.

— Вечно ты поперек меня лезешь, — недовольно сказал Барройт. — Но да, так оно и было. Моего прадеда тогда наградили чуть ли не мешком золота. Самый лучший искатель города! Так про него говорили.

— Так что за камень-то? — при всем моем уважении и терпении к ним, старики еще ничего толком не сказали.

— Вот же ты нетерпеливый, — покачал он головой. — Странный камень, серый, размером с ладонь…

— Да не мучай ты нашего нового друга, — махнул рукой Миттойт. — Никто не знает, какие у него были свойства. Да, до сих пор никто не понял, мол, тайна. Вроде как урожая больше не стало, власти у Старшей — тоже.

— Говорили, что после того, как камень попал в руки Старшей, то она чуть не свихнулась. Да-да, так оно и было, — добавил тот, кто больше молчал.

Он выглядел старше остальных, у него почти не было волос на лице, а взгляд нес в себе вселенскую тоску. Мне вдруг показалось, что как раз он и знает, в чем была суть этого камня, но играл роль и не собирался от нее отступать.

— И как проявлялось все это? — я посмотрел ему в глаза.

— Дурить стала, — пожал он плечами. — Я считаю, что она так долго его искала, а когда получила, то разочаровалась. Он оказался не таким, как она предполагала.

— Стерва, одним словом, — добавил Барройт.

— Эй, ты про Старшую говоришь, язык придержи! — с гневом отрезал Миттойт и, повернувшись ко мне, понизил голос, — но по сути, он прав. Законы стали строже, Старшая начала методично выкручивать мужчинами руки. Мол, положиться на нас нельзя, верить нам нельзя, да и работаем мы, из рук вон плохо.

— А после этого, когда уже ее паранойя достигла пика, восстали и другие женщины. Некоторым мать запрещала даже с мужьями видеться, да и сыновей сразу же отлучали, отводя в дальние районы города.

— И как же вы это терпели? — почти с возмущением спросил я.

— Возмущались, конечно, — мрачно ответил Барройт, — но что сделаешь, если вот таких недовольных очень быстро отправляли либо на тот свет, либо в какой-нибудь самоубийственный поход? Ворчали, но тихо. Постепенно и к такому привыкли. Город поделили невидимой чертой и, чтобы зайти на женскую половину, требовалось приглашение.

— А как же тяжелый труд? Ремонт, строительство? — удивился я.

— Так, женщины с их магией отлично справлялись. А что там — махнул рукой, вот тебе глыба стала прямоугольником, бровью повела, вот и дом чистый. Мужчины нужны были только для зачатия.

Последнее он практически выплюнул.

— И как же вы оказались здесь? — я снова вернулся к интересующей меня теме.

— Потому что искусственно созданное благо не может длиться вечно без возможности выпустить пар. Женщины тоже хотели быть любимыми, а не видеться со своей половинкой раз в месяц. Вот они и начали роптать. Пока Старшая была занята камнем, они организовали тайный дом для встреч. Ну не чушь ли? Под покровом ночи, закутанные по глаза в черное, они шли к мужьям на свиданку. Место выбрали удачно — на границе двух зон. Там даже двери были на две стороны: мужскую и женскую.

— Когда Старшая сообразила, почему ее помощницы такие довольные, — встрял Миттойт, — крику было!

— А что у Старшей не было мужа и детей? Как же верховный правитель?

— Пока он не умер, она еще как-то держалась. А потом, видимо, из-за камня и недостатка мужской ласки, она во всеуслышание заявила, что ее долг — магия и управление городом. Никто и никогда после этого не видел ее рядом с мужчиной.

— Говорю же, она, — Миттойт выразительно покрутил у виска, — того. Причем мне рассказывали, что это все вошло в Пику после получения камня. До этого вроде как нормальная была.

— Так что, когда по городу прокатился скандал с тайным домом для свиданий, Старшая мать буквально выкинула всех причастных из города.

— И вот теперь мы здесь, — кивнул Барройт. — Уже два поколения. Порядки здесь хоть и похожие, но без резкости. Женщины главные, но и к мужчинам бегают, когда захотят.

Селение для тех, кто восстал против Старшей матери, интересное дельце.

— Но почему тогда вы не вернули себе главенство?

— А чего дергаться? — вдруг спросил молчун. — Удобно же. Еду принесут, лаской не обделяют, а работать руками мы всегда умели. Всего-то нужно признать, что они главные, кланяться когда нужно, не кичиться силой. Привыкли за столько лет.

Старики покивали.

— А магия? Куда магия у вас