Надежда слабая, но тем не менее она тлеет в моей груди. Даже если ничего не произойдет, если отец не выйдет из этого состояния, я все равно попытаюсь узнать его получше и дам ему возможность узнать меня. Думаю, если бы мы поменялись ролями, я бы хотела, чтобы кто-то проявлял такую же нежность и доброту по отношению ко мне.

Соскальзываю с валуна и опускаюсь на колени у ног Вона.

– Пап, подними левую ногу и положи ступню мне на колени. – Он выполняет мою просьбу, и я начинаю расшнуровывать его туристический ботинок. Стянув ботинок, снимаю толстый носок и проверяю, нет ли у него на ногах волдырей от долгой ходьбы. Сорик показал мне, как это делается во время нашего первого привала на ночь. Я совершенно не задумывалась о том, что, если бы у Вона был волдырь или что-то еще, он бы не смог нам об этом сказать. Но теперь я это знаю, и мы регулярно проверяем его.

С минуту растираю ему ступню, а затем применяю магию исцеления, чтобы залечить пятку, которая немного покраснела после сегодняшнего перехода.

– Так на чем мы остановились? – спрашиваю я и задумчиво наклоняю голову. – Ах да, Бет решила, что настала пора уехать из Нью-Мексико. Мы с Лайкен не знали, что Бет уже выбрала Неваду, поэтому по очереди крутили потрепанный старый глобус, который она нашла на гаражной распродаже. Серьезно, эта штука едва держалась на штыре, но это не помешало нам раскрутить ее, закрыть глаза и ткнуть пальцем в какую-нибудь точку. Куда бы наш палец ни упал, мы решили, что отправимся именно туда. По правилам тот, кто выбирал, должен был рассказать историю о том, какой будет наша жизнь в новом доме.

Я надела на него носок и ботинок и перешла ко второй ноге.

– Один раз Лайкен попала в середину океана. Я была уверена, что она расскажет историю о русалках, но мне следовало догадаться, что малышка Лайк никогда не пойдет по предсказуемому пути. Она поведала историю о подводном городе, и эта история казалась такой реальной, что, клянусь, я почувствовал запах соли в воздухе. Она целую неделю рассказывала мне об этом, и я была очарована.

Я грустно усмехаюсь, воспоминания захватили меня.

– История приняла странный оборот, когда город рухнул. Нам пришлось стать каннибалами, чтобы выжить, но, уверяю, даже это не помешало мне с головой окунуться в тот фантастический мир, который она создала, и жить там. Именно тогда я поняла, что Лайкен обладает особым даром. Она могла заставить увидеть вещи в неожиданном ракурсе. Она всю свою жизнь делала это…

Я задумчиво улыбаюсь, продолжая рассказывать отцу о своей жизни и о своей сестре.

– Возможности Лайкен были безграничны. – Я на мгновение замолкаю, снова погружаясь в воспоминания. – Я все еще слышу ее в своих снах, – признаюсь я. – Не часто, но все же. А мама разговаривает с тобой? – спрашиваю я и ловлю себя на том, что изучаю его лицо, несмотря на то что оно ничего не выражает. – Иногда у меня возникает желание расспросить Сорика о ней, но я не решаюсь, потому что не хочу расстраивать его.

Между нами висит непробиваемая тишина, и все вопросы, которые у меня есть о моей матери, об отце и о Сорике, остаются невысказанными. Солнце опускается все ниже. Серые облака над нами приобретают фиолетовый оттенок, когда на смену вечеру приходит ночь.

– Пап, ты не замерз?

Я встаю, чтобы найти куртку, но замираю, когда он поворачивает голову в мою сторону. Отсутствующий взгляд не исчез, но я никогда не видела, чтобы он двигался без специального указания. Наблюдаю за ним несколько минут, и мое сердце постепенно приходит в норму. Больше ничего не происходит.

Подхожу к нему с другой стороны, чтобы посмотреть, сделает ли он это снова.

– Пап, ты не замерз?

В этот раз он не пошевелился. Сидит и смотрит на деревья, словно каким-то образом они взяли его в плен. Воображаю, что его сознание запуталось в ветвях, и если он будет смотреть на них достаточно долго, то найдет способ выбраться.

– Боксерша! – зовет Бастьен, выдергивая меня из тревожных мыслей. – Пора ужинать.

Машу ему и снова перевожу взгляд на отца.

– Пап, вставай и иди за мной.

Он следует за мной, и я стараюсь не бросать на него настороженных взглядов через плечо, пока мы молча возвращаемся в лагерь. Не могу объяснить, что произошло, но мне нужно быть более внимательной к нему. Возможно, такое уже было, просто я не замечала. Делаю мысленную пометку спросить у Сорика, когда он вернется.

Во мне начинает нарастать чувство вино, и я пытаюсь подавить его. Я не хотела держать Вона на расстоянии вытянутой руки. Понятия не имею, как справиться с этой ситуацией. Я… я вроде бы и рядом с ним, но близко не подхожу. И я не могу объяснить, что заставляет меня держаться поодаль.

Бросаю извиняющуюся улыбку Вону. Улыбка отражается от его каменного лица и падает на землю. Смиренно выдыхаю и молча клянусь сделать для него больше. Веду отца к костру, который уже ярко полыхает на поляне. Приказываю ему сесть и наблюдаю за ним еще несколько секунд. Чувство вины и беспокойства пробирает меня до костей.

Встречаюсь взглядом с Райкером, и он приветственно раскрывает объятия. Подхожу к нему, и как только его руки обхватывают меня, я чувствую, что часть моего беспокойства улетучивается. Райкер прижимается губами к моей макушке, и я цепляюсь за него, как за спасательный круг, которым он и является.

– Ты в порядке? – спрашивает он, поглаживая меня по спине.

Я выдыхаю ему в грудь.

– Да, просто мои глаза, а точнее, желание увидеть то, чего нет, играют со мной злую шутку.

– Садись, – Райкер подвигает мне складной стул. Сам он опускается у моих ног и развязывает шнурки на моих ботинках.

– Райкер, – возражаю я.

– Пищалочка, – мягко говорит он. – Позволь позаботиться о тебе. Не будь такой упрямой. Тем более мы оба знаем, ты любишь, когда я использую свою магию.

Он подмигивает, и я не могу сдержать смешок.

Откидываюсь на спинку стула и пробегаю жадным взглядом по его лицу. Светлые волосы стали длиннее, чем были при нашей первой встрече, и я протягиваю руку и провожу по ним пальцами. Райкер улыбается мне, и от его пухлых губ и счастливых голубых глаз у меня в животе порхают бабочки. Он снимает с меня ботинок, носок и начинает растирать мою