Мой партнер почти добивается своего, делает выпад, но в эту минуту ботинок все-таки слетает с моей ноги. Летит вверх, затем падает и сильно бьет его по затылку. Волк ошеломленно мотает головой и отряхивается, как собака. Комья снега и грязи летят во все стороны. Кульбит моего ботинка вызывает у меня приступ смеха, и Волк недовольно фыркает, что смешит меня еще больше.

Все меняется очень быстро. Только что надо мной нависал огромный серый Волк, а в следующее мгновение на его месте уже стоит голый Торрез.

– Черт, у тебя куча рун, благодаря которым ты вооружена до зубов. Какого черта заставлять ботинки делать за тебя грязную работу? – ворчит он, потирая затылок.

Я сгибаюсь пополам от хохота.

– Он просто полетел, а потом – бам…

– Тебе смешно? Я, между прочим, получил тяжелым ботинком по башке, – возмущается он, но искорки смеха уже появились в его глазах.

– Не беспокойся, я никому не расскажу, что великого Матео Торреза сразил мой ботинок, – говорю я, борясь с очередным приступом смеха.

– О, а что бы ты сказала? – спрашивает он, и его пальцы блуждают по моему телу в поисках мест, где можно пощекотать.

– Что ты готовился к схватке, но никак не ожидал появления чихуахуа!

Взвизгиваю, когда его пальцы впиваются в мой живот, заставляя меня извиваться.

– Ты не посмеешь! Наглая интриганка! – Торрез играет на моем теле, как на хорошо знакомом ему инструменте, выжимая из него все что можно, чтобы рассмешить. Ой, я же боюсь щекотки!

– А что такого? Чихуахуа очень свирепые собаки, так что тебе будут сочувствовать! – кричу я и дотягиваюсь до единственного места на шее Торреза, которое тоже чувствительно к щекотке.

Он визжит, как фанат «Мстителей», случайно заглянувший в ресторан, где гуляет вся актерская команда, и я теряю самообладание. Пронзительный визг настолько далек от мужественности Волка, хищника, насколько это вообще возможно. Да это щенок какой-то!

Торрезу удается пригвоздить меня к земле, что в моем ослабленном от смеха состоянии сделать проще простого. Самой мне кажется, что я гогочу, как гусь, и это заставляет меня смеяться еще сильнее.

– Ты такая красивая, когда лежишь подо мной, – отмечает Торрез.

Жар приливает к животу, и я стараюсь унять смех.

– Только в эту минуту? – язвлю я, бессовестно напрашиваясь на комплименты.

Торрез наклоняется и прикусывает мою шею, его волчий рык звучит одобрительно. Щенок исчез. Я наслаждаюсь тем, как рычание отдается в моей груди. Отключаю все свои руны, чтобы быть самой собой.

– Ладно, ты прекрасна всегда. Ты восхитительная, когда смеешься, и восхитительна, когда выкрикиваешь мое имя.

Он прижимается ко мне, и я хихикаю, затем переворачиваю его на спину.

– Кажется, это я выиграла гонку, так что я сверху.

Торрез не согласен, и я снова прижата к земле.

– Кажется, ты жульничала, поэтому ты дисквалифицирована.

– Эй, Волк, не моя вина, что ботинок слетел. Так получилось. А потом, дамам надо уступать.

Он удивленно фыркает.

– Только если дама правильно разыграет свои карты, забыла?

– Что ж, тогда флеш-рояль, – хихикаю я, вспомнив самый выигрышный расклад в покере. – Согласен?

Я занимаю позицию наверху, наклоняюсь и втягиваю нижнюю губу Торреза.

Он завладевает моими губами в ответ.

– Вполне, – выдыхает он между поцелуями, спеша раздеть меня.

Стряхиваю с ноги второй ботинок, а то мало ли что еще произойдет. Моя одежда промокла и перепачкалась, и я не чувствую холода, когда остаюсь нагишом.

Торрез прижимается ко мне. Он горячий, как обогреватель, и я почти что мурлычу от наслаждения.

– М-м-м, блек-джек, – воркую я, когда он начинает посасывать мой сосок и играет с другим, зажав его большим и указательным пальцами.

Торрез отстраняется и смотрит мне в глаза, его взгляд полон смеха.

– Что, прости?

– О, я подумала, что, может быть, стоит объявить выигрыш в карточной игре… На всякий случай, если мне все еще нужно будет правильно разыграть свои карты.

Он смеется, переворачивает меня и встает на колени, чтобы пососать мой клитор. Лижет, посасывает и дразнит, пока я не превращаюсь в мяукающее существо. Его возбужденное рычание посылает мне восхитительные вибрации, и я мгновенно оказываюсь на грани оргазма. Чувствую себя на самых сексуальных американских горках в истории.

Наконец он доводит меня до самого пика, делает паузу, чтобы усилить предвкушение, а затем заставляет задыхаться и кричать.

– Бридж! – кричу я, переживая оргазм, и это на самом деле страстная благодарность.

Торрез двигается вверх, осыпая мое тело поцелуями. Он смотрит мне в глаза и утыкается носом в мой нос.

– Выигрыш есть, теперь можно насытиться, – усмехается он и глубоко входит в меня.

Я разрываюсь между смехом и стоном, пока он ритмично двигается. Кончика моего носа касается снежинка, я открываю глаза и обнаруживаю, что снова пошел снег. Крупные хлопья лениво падают на землю, как будто у них в запасе все время мира.

– Джин Рамми! – вскрикиваю, когда Торрез задевает ту самую чувствительную точку внутри меня. Мы оба смеемся и снова легко теряемся в ощущениях друг друга.

– Ты была создана для меня, дерзкая Ведьма, – заявляет он, подчеркивая сказанное глубокими толчками.

– Отличная работа, Lobo Gris[73].

– Lobo Gris? Серьезно?

– Тебе подойдет это прозвище, – говорю я и щиплю себя за соски, когда он ускоряется. – Белолапый и испанский были моими козырями.

– Кто вообще такой, этот Белолапый? – Торрез издает стон, близкий к оргазму, но сдерживает его.

– «Танцующий с волками», – подсказываю я, но на его лице читается недоумение. – В Гугле написано, это кино.

– Ясно, – говорит он и отталкивает мою руку, чтобы взять в рот сосок.

Я издаю стон и запускаю пальцы в его влажные черные волосы.

– Думаю, теперь, когда я израсходовала все волчьи клички, я могла бы перейти к унизительным ласкательным именам. Как тебе Фифи[74]?

Торрез рычит и смотрит на меня, не прекращая фрикций.

– Я чувствую примерно то же, что и ты, если бы закончила прямо сейчас. Я чувствую, как ты уже начинаешь пульсировать вокруг меня. Хочешь, назови меня Фифи, но смотри, как бы от этого твой оргазм не испарился, – игриво угрожает он, и я свирепо смотрю на него.

Потом закрываю рот и запрокидываю голову, чтобы потеряться в ощущениях его тела на моем. То, как он двигается во мне, кажется