— Ни… Никит… — послышался сквозь стену слабый испуганный голос. Тихо-тихо, я едва расслышал его. — Никита…

Когда мы возвращались в баню, Лена уже держалась на ногах не очень хорошо. Точнее, ещё хуже, чем до этого. Внутрь через низкую дверь я её аккуратно занёс на руках, усадил на полок. Чистую одежду повесил на вешалку у входа, напротив печки, и сказал:

— Грязное просто в угол брось, один фиг стирать. Девчонкам я запретил, но ты можешь взять мыло. Боюсь, без него ты эту едкую фигню не отмоешь толком.

— У меня от мыла волосы слипнутся.

— Ладно, — я вздохнул. — Волосы шампунем помой, тогда. И, вообще — давай-ка помогу.

Я поставил рядом с Леной на полог большой эмалированный таз, навёл в нём воду, под конец уточнив:

— Нормально? Или горячее?

— Давай ещё ковшик горячей, — ответила она, проверив рукой температуру.

— Ага. Вот мочалка, мыло, шампунь, — всё названное я поставил к ней поближе, чтобы было на расстоянии вытянутой руки. — Печка остыла, но если плеснуть на каменку, немного пара будет. Тут сама смотри, чтобы плохо не стало. Как закончишь, зови. Унесу тебя сразу в постель.

Грязный матрас без простыни я, кстати, просто перевернул. Вот укрываться Лене, пока мы стирку не устроим, придётся чем попало — как и остальным ребятам, впрочем.

— Хорошо.

— Станет плохо — тоже зови, ничего не бойся.

И, блин, я как в воду глядел.

Лена сидела на полке, завалившись на бок, левым локтём в таз, на опущенную безвольно голову свалились мокрые светлые волосы. Правой рукой она неловко прикрывала грудь и тяжело, хрипло дышала. Наготу скрывали только мыльная пена и пляшущие тени от слабого и неровного огонька свечи.

— Я… Я что-то силы не рассчитала, — тихо сказала она. — Тело… ватное… Сил… Вообще нет.

— Я помогу, хорошо?

— Ага. Я… Я тебе доверяю. Как доктор, да?

— Да, как доктор.

Вынув из чехла обрез, я за скобу подвесил его на вешалку. Мочить его нельзя.

— Ладно, не пугайся.

Я приподнял Лену, обняв скользкую спину, вытащил из под её руки таз. С прокачанной силой было не особо сложно одной рукой поднять его.

Лавка у полка была сделана буквой «г». На часть, параллельную полку, сверху лилась мыльная вода, так что я поставил таз на вторую, у дальней от двери стены.

Баню мы делали с высоким потолком, чтобы головой не биться, и достаточно просторную, чтобы тут могло париться сразу человек пять. Лену, роста в которой было примерно метр шестьдесят, на полок я уложил без проблем, места ей хватило.

Она прикрылась руками, тяжело задышала. Я поднял её грязную мокрую одежду, вздохнул:

— Ну, ничего лучше у нас всё равно нет…

Завернул юбку в майку, этот свёрток подложил девушке под голову — и дыхание чуть выровнялось, стало спокойнее и тише. Я аккуратно убрал с лица прилипшие мокрые пряди, заглянул Лене в испуганные карие глаза.

— Ещё не видел тебя без очков, — я чуть улыбнулся. — Они твоё лицо строже делают.

Она фыркнула и отвела взгляд.

— Ну да… Без очков. Ты… Ты умеешь выделить главное, Ни… Никита.

— Что есть, то есть, — хмыкнул я и подобрал с лавки упавшую мочалку. Лена успела намылить верхнюю часть тела, остались только ноги. В целом, это уже не страшно. Самые интимные места мне трогать не придётся, а ноги я ей и так сегодня весь день лапал…

Чтобы девушка меньше смущалась, я стянул с себя футболку и укрыл её, как коротким покрывалом. С ногами управился быстро, сполоснул мочалку и смыл с Лены пену. Из ковша поливал прямо на футболку — один фиг уже мокрая, переодену. Пока что сполоснул «в черновую», вода в тазе всё равно была мыльная.

— Волосы, — сказала девушка тихо. — Я пока только с мылом мыла. Можешь с шампунем?

— Хорошо. Тебе со смородиной или с крапивой?

— С крапивой гель для душа, вообще-то. Я смотрела.

Ну вот, она уже может говорить, не прерываясь через пару слов, чтобы отдышаться.

— А что, есть разница?

— Никит! — вот, даже требовательные интонации появились.

— Значит, смородина. Закрывай глаза.

Я помог Лене чуть приподняться, вытащил из под неё волосы и аккуратно полил водой — так, чтобы лицо не залить. От души полил шампунь и взялся за мытьё.

Лена выдохнула — и заметно расслабилась. Я женскую голову мыл не впервые, просто в прошлые разы и обстоятельства, и атмосфера были совершенно другие. Ни одни мои отношения не дошли до свадьбы, но с парой девушек мы съезжались. И одна из моих бывших любила, когда я мыл ей голову и расчёсывал волосы. Да и мне это нравилось, чего уж.

Так что, тут у меня опыт есть. Когда другой человек моет голову, это ощущается как массаж и очень расслабляет, собственные руки так не могут. Ну, как нельзя пощекотать самого себя — тело просто не отреагирует.

— Уши мыла?

— Ну я же не маленькая.

— Что, и даже за ушами?

Лена фыркнула, но через секунду засмеялась. Кое-как выговорила:

— И даже за ушами.

— Вот и хорошо.

Я вылил на неё остатки воды из таза, быстро навёл чистую и помог Лене сесть. Она прижала к себе мою футболку. Хотя, в этом и смысла особо не было — мокрая ткань прилипла к коже.

Придерживая девушку рукой, чтобы она снова не завалилась набок, я старательно прополоскал ей волосы, смыл с тела остатки пены.

— Так, погоди… — я отжал ей волосы, подцепил с вешалки полотенце и набросил на голову. — Сейчас просушим.

С головы я спустился к шее, протёр полотенцем спину.

— Давай руки, Лен.

Закончив с руками, подцепил уголок футболки. Стянул её вниз, бросив на пол, тут же заменил полотенцем.

— Сама справишься?

— Я только прижимать могу.

— Ладно, не страшно.

С