С тех пор я особенно люто ненавижу тех, кто покушается на жизни детей.

Мой разведотряд седьмого октября была в другом месте. В бойне погибло несколько моих друзей и знакомых, а сам способ прорыва…

Короче, тогда мы с ребятами прошли по чертовски тонкому льду, рискуя или сдохнуть в несанкционированной и чертовски опасной операции, или пойти потом под трибунал.

Несколькими отрядами ко дворцу Генерала Вуду мы прошли чудом. По занятому повстанцами городу, не подняв тревогу и почти не наследив. А после — штурмом взяли дворец.

Генерала буквально вытащили с оргии, вскрыв глотки всем его приближённым и освободив нескольких полуживых девушек. Голый и обдолбанный, он на ломаном английском грозил, что духи вырвут наши сердца, а он сожрёт их и поедет в Россию — чтобы отыскать наши семьи. Орал, орал:

— Ай фак юр мазер! Ай фак юр систер! Фак юр вайфу, фак юр дохтер!

Тогда он, скорее всего, ещё верил, что мы собираемся брать его живым. Возможно даже, представлял, как будет вести пафосные речи с трибуны в Гааге.

Чёрт его, ублюдка, знает.

Запаниковал он только тогда, когда мы привязали его руки к одному трофейному джипу, а ноги — к другому.

И парни запустили трансляции с телефонов в разных стриминговых сервисах. Тогда ещё — на считанные несколько десятков человек, это «реальное снафф-видео из Африки» завирусилось только через несколько часов, как снежные ком собирая сначала сотни тысяч, а потом и миллионы просмотров.

Блокировки последовали быстро, на перезаливы множились в геометрической прогрессии, а зацензуренные версии ушли во все мировые СМИ.

Мы хотели одного — чтобы каждый поехавший ублюдок, считающий себя неуязвимым богом войны, знал, что расплата за его деяния обязательно придёт. Говорить расплата будет по русски, стрелять без промаха, а бить — без жалости.

А Генерал Вуду должен был стать символом того, что черту переходить нельзя.

Глава 6

Мясник из Йоханнесбурга

— Этот человек — Синпхо Тулани Кумало, — сказал я в объективы десятка телефонов. На мне была балаклава, на форме не было знаков отличия, а заранее установленный софт менял мой голос до неузнаваемости.

Говорил я по русски — всем, кому надо, речь всё равно прямо в браузере или приложении стримингового сервиса перевела бы нейросеть.

— Но вы, скорее всего, знаете его как Генерала Вуду. Буквально десять минут назад он в наркоманском угаре со своими полевыми командирами насиловал пленниц. Трёх девушек, самой младшей из которых вряд ли есть даже шестнадцать лет. Мы их освободили, и уже оказываем им медицинскую помощь. Сутки назад он пустил на позиции российской армии пленных детей. Из этих детей — из своих сограждан, своего народа — он сделал смертников. И это преступление мы не могли оставить без расплаты.

Один из бойцов передал мне болторез, я показал его в камеры телефонов.

— Сначала мы покажем вам, что должно происходить с уродами, которые насилуют детей, — сказал я спокойно.

Генерал по русски не понимал ни слова, но по контексту понял всё. Из-за того, что он дёргался, оскопил я его не одним щелчком болтореза, а двумя.

— Болт отрезан, — мрачно провозгласил один из парней за кадром.

Генерал визжал и извивался, истекая кровью. Пока он не вырубился, надо было заканчивать. Я отшвырнул болторез в сторону и сказал:

— А это — за наших бойцов и погибших детей. Потому что некоторые твари не достойны ни жизни, ни лёгкой смерти. Мужики, по газам!

Двигатели джипов уже были запущены, и машины с рёвом рванули в стороны уже через секунду.

Руки не выдержали первыми, выскочили из плеч, как у манекена. Дикий вой прорвался даже сквозь рёв двигателя, но машина не остановилась и протащила ублюдка вокруг дворца целых три раза — по асфальтовым дорожкам, по клумбам с цветами, по ступенькам. Сшибая декоративные заборчики, прорываясь сквозь живые изгороди, выворачивая бордюрчики.

Генерал, правда, вырубился уже в начале первого круга. А в том, что доехало в конце, человек уже угадывался очень слабо.

— Так будет с каждым, кто перейдёт черту, — сказал я. — Не будет трибуналов в Гааге, не будет бегства в Аргентину, не будет шанса переметнуться и всё переиграть. Только смерть, после которой ад покажется родным и знакомым. Вырубайте, парни.

И инфополе просто взорвалось.

СМИ, что целые сутки обсасывали День Двухсот Ангелов, с яростью стаи голодных пираний накинулись на русских мстителей. Русских мясников. Русских преступников. Русских героев. Разброс мнений был мощным, от требований повесить военных преступников до возведения нас чуть ли не в святые.

Официально, конечно, нас там не было. И Правительство России заявило, что понятия не имеет, кто это был. Видимо — одна из ЧВК, действовавшая по своему усмотрению.

ЧВК, ясное дело, на себя это тоже не взяли. По международным законам кастрировать и четвертовать нельзя даже каннибалов, педофилов и детоубийц.

Непосредственное командование, ясное дело, сразу поняло, кто так зажёг на весь интернет. И — просто спустили на тормозах. После седьмого октября в ярости были все — мы лишь самовольно стали исполнителями того, о чём мечтал каждый.

Наш отряд направили в жопу мира, вылавливать мелкие повстанческие банды, и я только через два месяца узнал, что какой-то американский журналист вскрыл всё уже через две недели.

Там явно не обошлось без утечек с нашей стороны, и мировому сообществу вывалили всё: полное название нашего подразделения, наше самоназвание — Инквизиторы. Мы взяли просто пафосное словечко чисто по фану, но автор раскрутил его, напомнив про сумасшедших фанатиков, что жгли в Средние века ни в чём не повинных девушек и учёных, которых называли еретиками.

Нас старательно выставляли варварами, психопатами, цепными псами кровавого режима. Ликвидаторами, сжигающими деревни и расстреливающими своих, как жуткие мифические бойцы НКВД из прошлого столетия.

А Генерала Вуду старательно отбеливали, стараясь изобразить мучеником, радеющим за свой народ и противостоящим русской угрозе.

И, мать их, раскрыли мои имя и позывной,