Во-первых, сложно доказать, что выставленный лот в виде той же шерсти химеринга добыт недавно, а не валялся триста лет в бабушкином сундучке. Особенно учитывая прикормленных экспертов, дающих нужные заключения. Типа Марка Абрамовича Шварца, с которым меня познакомил летом Токсин. Я без проблем продал ему кое-какие трофеи из разлома.

Во-вторых, одно дело – чёрные рынки с чёрными охотниками, работающие исключительно в свой карман. И совсем другое – налаженный бизнес, честно отстёгивающий государству огромные налоги.

Ну и плюс репутация. Аукционный дом «Лотос» славится именно тем, что там выставляются только подлинники. Все без исключений – прошедшие серьёзнейшую честную экспертизу. Даже те вещи, которые не слишком законны или не законны совсем, – всегда настоящие.

И вот теперь такая жирная дойная корова принадлежит первокурснику Императорского училища Дмитрию Бородину.

Кто такой Дмитрий Бородин? Захудалый аристократишка. Бастард графа Горчакова, что важно только законному наследнику. Носитель клички «Токсин», полностью отвечающей его репутации отличного зельевара. Обижать его – себе дороже. Этим занимаются только друзья и прихвостни Макса Горчакова, да и то с опаской.

К тому же он кузен самой Натальи Бородиной, что означает множество очень полезных связей. Задирать перед ним нос, чтобы потом остаться без редких ингредиентов? Глупо. А в Императорском училище очень мало глупых людей. Это не лагерь кандидатов в курсанты, тут люди знают, что к чему.

А теперь Дмитрий Бородин занял место своей кузины.

Так что в столовой ему совсем невыносимо.

– Блин, у меня уже уши дымятся… – бурчит Токсин, уткнувшись носом в тарелку. – Хоть в комнате жри теперь…

– А кто там у тебя соседи? – спрашивает Лекс.

– Я, – отвечает ему Ильин. – И Арсеньев, дальневосточник.

– Тогда жри в шкафу, – советует Палей. – А Ильин прикроет. Но вообще я и сам фигею, Димон! Чё за перемены такие? Ты сестрицу прибил?

– Серж, – укоризненно говорит Лекс.

– Шутка, шутка!

– Клоуном ты был, клоуном и помрёшь, – вздыхает Токсин. – Обычные перемены. Таш замуж выходит, – выдаёт он придуманную мной версию. – Во Францию.

– И как это ей мешает вести бизнес? – хмыкает Палей.

– Устала она, – врёт Токсин. – Сказала, хочу рожать детей и пялиться в телик.

За нашим столом повисает тишина.

– Наталья Бородина? Хочет пялиться в телик?! – переспрашивает Ильин.

– Ну, – Токсин вдохновенно крутит в воздухе вилкой, – когда любовь, крыша ещё и не так может съехать!

Палей не менее вдохновенно цитирует:

– За всё, за всё тебя благодарю я: за тайные мучения страстей, за горечь слёз, отраву поцелуя, за месть врагов и клевету друзей…

Лекс ухмыляется:

– Не слишком уместно, Серж. В этом стихотворении Лермонтов как раз желает разлюбить объект своей страсти. А Димка говорит явно о взаимном чувстве. Так что Наталье Бородиной, видимо, очень повезло.

И насмешливо смотрит…

…на меня.

Лекс Львов – отличный менталист. На мне он свой дар опробовал ещё в лагере и круто обломался. Больше не пытается. Однако прочитать Токсина Лексу никто не мешает. Как минимум уловить, что он врёт.

Смотрю в ответ. И вздыхаю:

– Парни, ну чего пристали? И так печаль.

– Ну я бы от такой печали, пожалуй, не отказался, – ржёт Палей. – Деньги-то фиг с ними, хотя теперь наш Димон может открыть собственную аптеку и наконец-то прилично одеться.

– Серж! – рявкает Львов.

– А вот доступ к поставщикам ингредиентов – это да-а… – продолжает Палей. – Хотя тягомотно всем этим управлять. Мозг лопнет.

– Твой точно лопнет, – подтверждает Токсин.

Их постоянные пикировки уже давно превратились в дружескую привычку. Потому Палей только кривляется в ответ:

– Ах, ты в кои веки прав, Димон! Высоты бизнеса мне так скучны, что действительно могут свести с ума! Так что владей своим «Лотосом» и помни – я всегда готов подставить плечо дружбы и помочь тебе облегчить хотя бы желудок.

С этими словами он цапает с тарелки Токсина последний эклер и целиком отправляет его в рот.

– Вообще, Серёга, ты прав, – неожиданно говорит Токсин, провожая эклер взглядом. – Как раз хотел тебя попросить смотаться со мной за шмотками. В натуре ж положение обязывает. В понедельник назначена встреча с директорами филиалов…

– Так и быть, – кивает Палей. – Оденем тебя с иголочки. Только Ильина возьмём. Вот кстати! Егор, а Егор? Откуда у тебя, провинциала, такие познания в этикетной моде? Когда мы одевали Каменского на бал, я просто с тебя офигел.

– Да как-то всегда интересовался, – неопределённо отвечает Ильин.

А я внезапно понимаю, что все эти разговоры направлены только на одно: помочь Токсину справиться с ужасом перед своим новым статусом. Парни ведут себя так, будто ни капли не сомневаются в том, что он справится с руководством таким серьёзным бизнесом.

И то, что они готовы поддержать Токсина, меня радует. Мы пятеро – уже команда. По крайней мере в моральном смысле.

В бою… ну, до этого ещё далеко. Однако я знаю, что они тренировались вместе и в моё отсутствие. Что просто отлично.

⁂

Поверенный принёс мне документы на владение землёй уже на следующий день после нашего с императором возвращения из мира Теи. Очень оперативно.

Я всё равно собирался покупать квартиру. Но территория, на которой можно построить особняк, и не только его, – это гораздо лучше.

Я не хочу возвращаться к Хатурову – это не мой дом. И не могу постоянно пользоваться лабораторией Токсина. Как и тренировочным залом Лекса. Мне нужны свои залы. Место для выгула химеринга. Лаборатории.

Мне нужен свой дом.

Да, поместье Каменских цело. Но я никому не могу сказать о том, что оно просто скрыто иллюзией пожара. Если князь Станислав Каменский пошёл на такой глобальный обман – надо держать язык за зубами. По крайней мере до того момента, пока я не пойму, для чего всё это было сделано.

И доверить правду я не могу никому. Включая князя Львова и Матвея Соболева.

– Пропустить занятия? – хмыкает Хатуров, к которому я прихожу после обеда за разрешением на увольнительную. – Вы и так пропустили неделю лекций и тренировок. Ещё немного – и тут вообще забудут, как вы выглядите.

– Понял, – киваю и разминаю плечи, затёкшие после сидения на спаренной лекции по тактике. – Пойдёмте?

– Куда? – не сразу понимает граф.

– Докажу вам своё право пропустить занятия. Могу на ринге… Могу – в зале для маг-тренировок. Выбирайте.

– Да что ж ты такой горячий, Никита… – Хатуров выставляет вперёд ладони. – Можно ж решить проблему словами.

– Можно и словами. К примеру, мне больше не хочется обременять вас и графиню своими приездами. А поскольку его величество император даровал мне землю для постройки имения… Хочу поехать и посмотреть.

– Император, говоришь… Дело хорошее. Императорам, Никита, не отказывают.

Граф смотрит на меня так цепко, что я тут же начинаю подозревать его в том, что он знает: никакого пожара в моём имении не было. Всё это – лишь фарс. Тут же в голову приходит мысль о том, что подарок император тоже сделал неспроста. Возможно, просто не хочет, чтобы я занялся восстановлением родового имения.

– Значит, договорились, – киваю и разворачиваюсь к дверям.

⁂

На парковке снимаю машину с сигнализации и ставлю на заднее сиденье рюкзак с Шанком. Крайт подходит сам и с важным видом запрыгивает в салон.

– Не светись лишний раз, – предостерегаю. – И сделай морду попроще. Смотри вон – на тебя каждый первый пялится. А я надеялся свалить незаметно.

Кошак начинает сыпать мыслекартинками, из которых я понимаю только то, что он теперь тоже звезда училища и вообще герой. Ему можно.

Что-то из «рассказанного» им меня напрягает, но кот так быстро передаёт мыслеобразы, что я не могу уловить, что меня задело. Так бывает, когда мозг цепляется за какое-то несоответствие, но в куче инфы ты не можешь выловить нужное. Просто ощущаешь в голове какой-то дискомфорт. Какую-то неправильность.

– Потом расскажешь, – говорю наконец и сажусь за баранку. Надо будет выслушать его позже. Может, я ошибся и ничего странного в его мыслеобразах не было.

Сверяюсь с навигатором и переданными через