Удержаться на гаринафине было самой простой задачей. Пока Тэра не просила Га-ала исполнить в воздухе какой-нибудь трюк, к чему сам пожилой зверь совершенно не стремился, он двигался в горизонтальном полете на удивление ровно. А вот освоить систему команд, отдаваемых через сжатие коленей, удары пятками, поглаживание по шее или голосом (посредством прикладываемого к позвоночнику рупора) оказалось не менее сложно, чем выучить новый язык.

Всадники на быстро летящих гаринафинах были практически глухими. Рев ветра, поднимаемого взмахами крыльев, а также шум проносящегося мимо воздуха почти исключали для наездников возможность переговариваться между собой, не говоря уже про общение со скакуном. Для решения этой проблемы степные народы использовали трубу из кости гаринафина: узкий конец устройства прижимали к последнему позвонку у основания шеи животного, а всадник отдавал через раструб простые команды.

Команда «са-са», к примеру, означала, что гаринафин должен исполнить быстрый разворот в воздухе с целью проверить, не висит ли на хвосте противник. В свою очередь, команда «руга-то» была для скакуна приказом броситься на ближайшего врага и искупать его в пламени. «Пэте-пэте» предписывала повторить предыдущий маневр, а «та-сли» служила сигналом, что гаринафин должен как можно резче перевернуться в воздухе: этот приказ обычно отдавался, когда наезднику требовалось сбросить врагов, которые вздумали идти на абордаж. Команда «тек» чаще всего применялась во время патрулирования, призывая крылатого зверя быть настороже, тогда как приказ «те-воте», пожалуй, использовался реже прочих. Он означал, что скакун должен пустить в ход когти и зубы – то была тактика последнего шанса, когда у гаринафина иссякало огненное дыхание. Тэре предстояло освоить целую систему голосовых команд, которая дополнялась определенными жестами, закрепленными для основных маневров.

Признаться, поначалу все это показалось принцессе довольно сомнительным.

– Я и сама-то себя не слышу, а как до него докричаться? – спросила она у Таквала.

Ей пришлось отклониться назад и, повернув голову, орать почти прямо в ухо мужу, чтобы тот услышал вопрос.

– Он слышит через кости! – прокричал в ответ Таквал. – Ты просто попробуй! Труба работает!

Не веря в это до конца, Тэра снова повернулась, приложила узкий конец рупора к основанию толстой, как бревно, шеи крылатого зверя и проговорила в раструб:

– Са-са.

Гаринафин покорно развернулся, описав крутой вираж с резким креном, после чего лег на прежний курс и полетел дальше.

Тэру поразило, что животное не только слышит ее через позвоночник, но и прекрасно все понимает. Она не раз слышала прежде, что гаринафины необычайно умны, но одно дело – отвлеченно знать и совсем другое – почувствовать, как гора мышц и сухожилий повинуется твоим командам.

Потренировавшись еще с неделю, принцесса сказала мужу, что хочет отправиться в полет одна.

– Ты уверена, что уже готова? – засомневался Таквал. – Все-таки для тебя это абсолютно новое занятие…

– Мне по силам справиться самой, – непреклонно заявила Тэра.

– Ладно, – сдался муж, – но не забывай держаться пониже, чтобы тебя не увидели издалека, и не покидай долину. Если заметишь что-либо подозрительное, немедленно возвращайся.

Тэра взлетела с первыми проблесками рассвета. Ощущение свободы парения в воздухе будоражило кровь. Лететь верхом на гаринафине было совсем не то, что путешествовать на воздушном судне. Корабль, сооруженный по образу и подобию сокола-мингена, несмотря на пернатые весла и расширяющиеся мешки с подъемным газом, в конечном счете был все-таки машиной, а не живым существом. Человек, который летит на воздушном корабле, представляет собой праздного пассажира, не более того.

Управление же гаринафином, напротив, требовало со стороны Тэры непосредственного участия и постоянного взаимодействия: происходящее напоминало совместный танец всадника и скакуна. Ей приходилось смещать центр тяжести, когда зверь поворачивался, сохраняя равновесие, сжимать и сгибать ноги, чтобы усидеть в седле, соразмерять дыхание с работой легких животного. Надо было синхронизировать движения с партнером-скакуном, чувствовать бедрами тепло гаринафиньего тела, вибрировать в такт дрожи массивной туши – все это делало ощущения органичными, как если бы она и сама превратилась в иное существо.

Обретя уверенность, Тэра поупражнялась в пикировании, наборе высоты, крутых и плавных поворотах, самых простых оборонительных маневрах и даже сымитировала несколько атак. Ледяной ветер кусал кожу, вопреки теплу утреннего летнего солнца, встающего над долиной, и заставил ее по достоинству оценить одежду из толстых шкур, столь любимую льуку.

Пролетав так половину утра, Тэра, вполне довольная своими успехами, надумала устроить передышку и перекусить. Для посадки она выбрала широкий каменистый уступ на середине склона крутой горы. Хотя утесы внизу и наверху густо поросли зеленью, каменная платформа была совершенно голой, напоминая рукотворное сооружение. Принцесса сочла ее удобным насестом, где можно перевести дух, поскольку еще не чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы принимать пищу верхом на летящем гаринафине.

Но Га-ал, едва приземлившись, насторожился и недовольно взвизгнул, явно выражая желание немедленно взлететь снова.

– Погоди, милый! – со смехом сказала ему Тэра. Чтобы успокоить гаринафина, она ласково, но твердо погладила его сбоку по шее, как это ей показывал Таквал. – Ты, может, и полон сил и задора, но мне требуется немного отдохнуть и подкрепиться.

Однако всегда послушный зверь на этот раз отказывался подчиняться. Он фыркал и недовольно мычал, переступал с ноги на ногу, мешая Тэре спуститься с его спины. В конце концов принцессе не осталось иного выбора, кроме как как прибегнуть к рупору.

– Киру-киру! – произнесла она строгим тоном, требуя подчинения.

Га-ал неохотно наклонил шею и изогнулся так, чтобы наездница могла без труда спешиться. Вопреки недовольству гаринафина, Тэра нашла уступ вполне приятным местом для отдыха. Широколиственные лианы, свисающие с уходящего вверх склона, обеспечивали обилие тени, а с выступающей вперед платформы открывался вид на часть долины внизу и на горы на противоположной стороне. Теперь, когда ей более не приходилось, предельно сосредоточившись, прилагать усилия, дабы удержаться на парящей в воздухе массивной туше, Тэра могла со спокойным сердцем насладиться величественной красотой долины, окинув ту праздным взглядом.

Окольцовывающие долину горы были острыми и крутыми, похожими на острия мечей, а пики их поутру отбрасывали густые тени. У иных гор верхушки были словно срезаны, и получалась плоская платформа, поросшая травой и цветами, напоминавшая причудливую инкрустацию, которой оружейники в Дара украшают свои изделия. Валуны, обточенные ветром так, что получились какие-то странные фантастические фигуры, высились на уступах, а дно долины было скрыто туманом. Все здесь выглядело первозданным, неизведанным, не тронутым рукой человека, ибо обитатели степи, в отличие от