— Знаю.

— Тем лучше. Скорая, ГАИ — проследи чтобы все было по закону, комар носа не подточил. Мы все еще по краю ходим, найдется кому нам палки в колеса сунуть.

— Да уж теперь, я думаю…

— Не думай! Делай, как я говорю.

— Вот я и хотел сказать, что думаю все так и выполнить, — вывернулся Волчков. — Если по правде, так мне самому не терпится узнать, что это за тип.

— Ладно. Возьми себе одного в помощники… Стеценко!

— Я! — откликнулся молодой, лет двадцати пяти, парень.

— Останешься под началом Волчкова.

— Есть!

— Ну, а мы поедем.

И мы взяли курс домой, на «Сызрань-7». Я, Пашутин и водитель, до крайности дисциплинированный мужик, за всю дорогу не промолвивший ни слова. Как робот. И начальник, видимо, доверял ему до самого дна. Считал, что при нем можно говорить все.

Впрочем, до поры-до времени шеф помалкивал. А потом вдруг обернулся ко мне с переднего сиденья:

— Честно сказать, еще не верится. Ведь мы сделали дело! А все висело на волоске. Буквально.

Я лишь кивнул, чувствуя очень странное: что мне хотя бы для видимости, пусть на несколько дней придется возвращаться в прежнюю жизнь, к прежним друзьям: в лабораторию, в коллайдер, к Володьке, хозяйке Зинаиде Родионовне, к другим… Странно то, что в это невозможно было поверить, все это, еще несколько дней назад бывшее моей жизнью, теперь унесло куда-то немыслимо далеко. И ведь не то, чтобы я ко всему этому охладел, как-то стал иначе относиться! Нет, просто эти дни изменили все. Поставили меня на те рельсы, по которым теперь мчаться дальше. А назад возврата нет. Вот и все.

Не знаю, угадал ли мои мысли Пашутин или нет, но сказал он так:

— У тебя как самочувствие?

И я ответил честно:

— Пока не совсем понимаю, на каком я свете. Скажем так.

Но полковника это вполне удовлетворило:

— Это нормально. Боевое крещение, скажем так. Тебе раньше стрелять доводилось?

— На военных сборах по мишеням.

— Ну, это совсем другое дело. А тут по врагу. Бой самый настоящий… Ты вот что: завтра отдыхай. С начальством я решу. А послезавтра утром в кабинете у Котельникова. Задача ясна?

— Совершенно.

— Тебя куда подбросить?

— Домой.

— Точнее? Ты ведь теперь на два дома, — Пашутин рассмеялся.

— По старому адресу.

И когда мы уже в сумерках въехали на территорию, подкатили к нашему жилкомплексу, шеф сказал, как бы извиняясь:

— Мы тебя вот тут высадим, ладно? В больницу надо срочно, этого гада трясти…

И высадили меня метров за двести от дома. «Волга» тут же поспешно рванула в сторону больницы, а я пошел домой.

Прошел примерно полпути, когда сзади окликнули:

— Макс!

Глава 26

Я резко обернулся.

Меня догонял Фрэнк.

Даже в полумраке видно было, что он как-то неуверенно улыбается.

— Привет, — сказал он, подойдя.

— Здорово.

Мне почудилось, что он мнется, не решаясь сказать нечто.

— Ты что? Спросить что-то хотел?

— И это тоже, — странновато ответил он.

— Но не только, — улыбнувшись, помог я ему.

— Да. Но разговор категорически тет-а-тет.

— Ты знаешь, я уже привык к этому. Вся моя жизнь вдруг начинает протекать под грифом «секретно».

— Согласен. Ты прав. А что, тебе это не нравится?

— Эх, Александр! — сказал я умудренно. — Здесь ведь вопрос такого масштаба, что категории «нравится-не нравится» становятся неприемлемы. Как законы Ньютона на околосветовых скоростях. Ты же физик, ты меня понял, я думаю?

— Врубился, да.

— Ну вот. Нравится мне или нет, значения не имеет. Я это принял. И не возражаю. А если я во что вникаю, я делаю это на все сто. Железно!

Тут мне показалось, что Фрэнк вздохнул с облегчением.

— Так я и подумал, — сказал он. — Тогда…

Замялся слегка. Я помог:

— Саня! Ну мы же решили — отсюда ни слова не выйдет. Что теперь мнемся, жмемся?

— Ладно! — махнул он рукой. — В самом деле, чего тут колесить вокруг да около. Короче, так: имею оперативную информацию, что тебя хотят привлечь в Комитет. На службу. Вот так!

Совсем не скажу, что меня это оглоушило обухом по голове. Даже напротив. Ждал ли я этого? Пожалуй, да. И уж точно был готов к такому развитию событий.

И Сашка подтвердил это чуть ли не слово в слово:

— Ну я так понял, что для тебя это не новость?

— Если формально и да, то морально — нет. А у тебя информация от Кости?

Сашка слегка покоробился:

— Ну при чем тут Костя? Сам не лаптем щи хлебаю.

— Да, извини. Конечно. И я так понимаю, что мне об этом объявят официально?

— В ближайшее время. Будь готов.

— Всегда готов, — ответил я по-пионерски.

А Фрэнк как будто загрустил:

— Да… Вот так жизнь и проходит. Встречи, расставания…

Я пожал плечами. Что было на это сказать?

— Жизнь не проходит, Саня. Жизнь идет.

— Ну, что что в лоб, что по лбу!

— Да как сказать…

— А, ладно. Никак говорить не надо. В самом деле, чего тут нюни разводить?

— Незачем.

— Вот-вот. Главное, не забудь отвальную сделать, — пошутил он. — На сколько персон?

— Видно будет, — улыбнулся я.

— Ну, бывай! — и после крепкого рукопожатия он исчез в ночи.

А я прошел домой. Володька на меня воззрился как на пришельца из четвертого измерения:

— Здорово… А мы уж здесь тебя потеряли!

— Поспешили, — буркнул я.

Вовка больше не спрашивал, но уставился на меня так, что я усмехнулся:

— Владимир, в вашем взоре вижу я немой вопрос. Ответить пока не могу. Ты ведь догадался, что за ведомство привлекло меня в свои ряды?

— Чего тут догадываться-то!

— Тоже верно. Ну, а слухи какие блуждают по белу свету на данную тему?

Володька сделал сложное выражение лица:

— Н-ну, не без этого…

— Точнее?

И он поведал, что уже потекло неведомо откуда, что с Рыбиным не все гладко, не все чисто. Что ни в какой он