Что до Доброслава, Мижиты и Гаврилы, то я передумал привлекать их к тренировкам. Как бы это помягче сказать? Трусоваты они были. Стоило им взять оружие и выйти в круг, как они замирали. Боялись ударить и только защищались. В бою на таких рассчитывать было нельзя. Поэтому вся их боевая подготовка сводилась к стрельбе из арбалета. Хотя и там будет большой удачей, если они кого-то подстрелят, и ещё большей, если это будет враг, а не свой.

Поэтому эти трое холопов у меня остались на хозяйстве и всей черновой работе. Что, разумеется, сказывалось на отношении. По крайней мере Мижиту и Гаврилу нагружали все, кому не лень. Но кузнеца не трогали. Кузнец — это уважаемая профессия. И отношение у них к нему было уважительное.

Тем не менее в их отношения я не лез. Наводить демократию среди своих холопов я не собирался.

Глава 21

В один из дней ко мне привели Ваньку Кожемякина. Того самого хулигана, что избивал меня в первые недели после реинкарнации.

Выглядел он ужасно. Бледный, губы синие, трясся всем телом. Марьяна, его жена, держала его под руку и плакала.

Марьяна — это та самая девушка, что просила меня научить стрелять из арбалета. Два года назад она слишком рьяно взялась за то, чтобы окольцевать меня. И меня это отпугнуло. Хотя причина была не в этом, а в том, что не хотел я жениться в таком раннем возрасте. Рано было, что мне, что ей. И уж не знаю, как так судьба распорядилась, но год назад до меня дошли слухи, что она вышла замуж за главного забияку в Курмыше.

— Митрий, — всхлипывала она, — помоги! Он провалился в прорубь! Вытащили еле живого!

— Тащите его в дом, — скомандовал я. — Быстро!

Марьяна и двое мужиков внесли Ваньку внутрь. Я велел положить его на лежанку в операционной. Одежда была обледеневшей, и снять её не представлялось возможным. Поэтому я принялся её просто резать. И когда он остался голым, накрыли его одеялами.

Потом я приказал Марьяне растирать ноги её мужу, а сам побежал в кузницу, где Доброслав ковал гвозди.

— Доброслав! Брось! Нужны камни! Горячие! Быстро!

Он не стал спрашивать зачем, а просто схватил клещи, вытащил из горна несколько раскаленных камней, положил в металлическое ведро. Я взял, побежал обратно.

В доме завернул камни в несколько слоёв ткани. Положил к ногам Ваньки под одеяло. Потом ещё один — к животу. Тепло. Нужно согреть тело изнутри.

— Он выживет?

— Выживет, — твёрдо ответил я. Хотя сам не был уверен.

Ванька остался у меня дома. Три дня метался в бреду. Температура скакала. То поднималась, то падала. Марьяна тоже осталась у меня. Сидела рядом и помогала мне ухаживать за её мужем. И в принципе я не был против.

Я заходил каждые несколько часов. Проверял пульс, дыхание, температуру. На второй день стало хуже. Ванька почти не просыпался. Хрипы в лёгких усилились. Я боялся, что пневмония прогрессирует. Но на третий день он пошёл на поправку. Утром проснулся, открыл глаза. Посмотрел на меня.

— Митька? — хрипло спросил он.

Я усмехнулся.

— Живой, значит.

Ванька попытался сесть, но сил не хватило, и он откинулся обратно.

— Что… что случилось?

— Ты провалился в прорубь. Едва не помер. Три дня лежал бредил.

Он моргнул, осмысливая услышанное.

— Ты… ты меня спас?

— Я и Марьяна. Она не отходила от тебя ни на минуту.

Марьяна сидела на краю лежанки, держала его за руку.

— Дурак ты, Ваня, — всхлипывала она. — Дурак. Чуть не оставил меня вдовой.

К вечеру температура снова поднялась, но уже стало ясно, что острая фаза пройдена, и теперь Ваньке нужен просто покой.

Я сидел за столом, пил чай. Думал сколько мне денег понадобится, чтобы не только улучшить свою кольчугу, но и экипировать своих холопов, когда в гостевую вошла Марьяна.

Сегодня утром она наблюдала за тем, как я сражаюсь против троих своих холопов. Вообще на мои постоянные тренировки прибегали посмотреть соседские мальчишки. И дети моих холопов. Да и многие женщины якобы приходили со своими детьми, но на самом деле не отводили от меня взгляда. Ведь, если погода позволяла и тренировались мы без оружия, то я частенько блестел голым торсом. И мне было чем похвастаться.

Сразу говорю… каюсь!!! Но, видимо, у меня был незакрытый гештальт по женскому вниманию. И сейчас я всячески его компенсировал.

Марьяна после тренировки целый день избегала меня… до этой минуты.

— Как он? — спокойным тоном спросил я.

— Немного покушал бульон. Сейчас уснул. Заварила ему сонный отвар, что ты дал.

— Всё выпил? — Марьяна кивнула. — Тогда кушай и тоже укладывайся. Эти три дня были тяжелыми. Муж твой проспит до самого утра.

— Спасибо, — ответила она, и я заметил, что во время еды она несколько раз бросала на меня задумчивые взгляды.

Разумеется, я догадался какие мысли были у неё в голове. Во-первых, опыт прошлой жизни; во-вторых, женщины в это время во много раз прямолинейнее, читать их не так уж и сложно. Волновало ли меня, что за соседней стенкой храпит её муж? Скорее поддавало огонька. Даже хотелось отомстить ему таким образом.

Прошло уже больше двух лет, как я разобрался с его нападками, но тем не менее не забыл, что именно он со своими дружками фактически убили настоящего Митьку. Он не догадывался об этом. Но я об этом знал.

Плюс мои гормоны. Мне всё-таки пятнадцать лет. И после расставания с Милой у меня не было женщин. А тут снова подворачивался секс без обязательств. И последнее, но немаловажное, Марьяна была хороша собой.

— Ладно, я спать, — вдруг сказал я.

— Эм… — произнесла девушка, глаза метались по сторонам. Мне показалось, что она хотела услышать что-то другое. И в принципе я мог пойти в наступление, но ждал, что она сама сделает первый шаг. — Мить, я три дня у тебя живу. Скажи, где у тебя можно освежиться?

— Вон корыто. Воду велю холопам принести. Баню пока не построили, — ответил я. И немного подумав добавил. — Сейчас принесу тебе свою одежду. А свою можешь дать