— Мы подумаем, — переглянувшись со мной, в итоге подвел черту под разговором отец. — Благодарю за подробные объяснения.

— Пустяки, — махнул рукой Дубов.

Покидали завод Германа Миллера мы в растерянности. Шикарная поначалу идея оказалась лишь фантомом. Реальность жестко осадила наши амбиции. Мне стало очевидно, что без сбора более полной информации, начинать модернизацию работающей лесопилки — гиблое дело. Как хорошо, что отец это с самого начала это понимал и не стал делать резких телодвижений, не посоветовавшись со знающими людьми!

И ладно лесопилка, но собственная мельница с паровой машиной для привода жерновов похоже тоже помахала нам ручкой. Нет у нас столько зерна даже вместе с Уваровым, чтобы окупились столь серьезные траты в разумный срок. Вот и отец о том же подумал.

— С мельницей — это мы погорячились, — вздохнул он. — И наверное придется задержаться нам.

— Зачем? — удивился я.

— В субботу на спектакль окрестные помещики съедутся, да иные важные люди. Хочу узнать, через кого еще можно леса прикупить для лесопилки.

— Так ты не отказываешься от ее усовершенствования?

— Если бы я боялся трудностей, то не взял ссуду пять лет назад на старую лесопилку, — хмыкнул папа. — У нас уже есть покупатель всего дополнительного объема досок на год вперед. Пусть цена и будет ниже рыночной, но все равно в убыток себе мы работать не будем. Один этот заказ может окупить все работы по улучшению.

Мне стало стыдно, что отец не опускает руки, а я уже почти признал поражение. Нет, так нельзя! Пусть я и ошибся, но в моих силах помочь ему.

— А что если я могу заработать нам на усовершенствование лесопилки портретами? — предложил я отцу. — Сегодня или завтра напишу портрет для тетушки. Заодно и докажу, что один удачный портрет — это не случайность. А она в субботу сможет его показать, да присоветовать другим ко мне обращаться?

Отец посмотрел на меня с уважением.

— Ты уверен? Я думал, ты деньги на себя с них захочешь потратить.

— Разве это и не будет — на себя? Все же лесопилка — мое наследство. Чем лучше наше поместье обустроим, тем мне же проще будет в будущем.

— Слова не мальчика, но мужа, — с гордостью улыбнулся папа. — Тогда так и поступим.

Перед уходом мы попрощались с Германом Христиановичем и поблагодарили его за помощь. Спрашивать что-то у нас по итогам встречи он не стал. Да и зачем? Ему его инженер при необходимости все расскажет. Домой мы возвращались пусть не с триумфом, но и не с опущенными руками.

В усадьбе нас уже ждала Софья Александровна. А конкретно — меня.

— Роман, а для чего ты приказал своей служанке такое платье пошить? — спросила она меня, когда мы прошли в зал.

— Хочется, чтобы при взгляде на нее глаз радовался, — пожал я плечами. — К тому же слуги являются отражением своих хозяев. Если они образованы и ухожены, то это поднимает статус. Разве я не прав?

— Прав, — поддержал меня отец. — А что за платье? Чем оно так тебя заинтересовало, София?

— Довольно вульгарное, как по мне, — задумчиво ответила тетя. — Для актрисы, которая хочет показать себя — еще куда ни шло, но девке такое одевать? С другой стороны… — она бросила на меня хитрый взгляд, — я вполне понимаю, почему Роман возжелал видеть ее в таком наряде.

— Заинтриговала, — рассмеялся отец. — Покажешь? — обернулся он ко мне.

— А разве Пелагея успела все сшить? — удивился я, посмотрев на тетю.

— Ну, на живую нитку она уже платье сметала, хоть и не до конца — пожала та плечами. — Представляешь, набралась наглости даже ко мне за советом подойти! — в чем-то даже восхищенно отозвалась она.

— Это как? — удивились мы с отцом.

— У нее не получалось сшить «чашечки», как ты их назвал, для груди, — посмотрела тетя на меня. — Вот она сначала к моим слугам побежала. Хотела спросить, может, кто из них ей подскажет, как правильно они делаются. А те в толк не возьмут, о чем она. Себе то одежду простую шьют, а все сложные заказы я у Маргариты делаю. Вот и отмахнулись от девки, прямо заявив, что об этом только я знать могу. Наверное думали, что та не осмелится меня тревожить. Но твоя Пелагея все же ко мне прибежала. Сказала, что очень не хочет тебя расстраивать, и просила объяснить ей, непутевой, как лучше всего их сшить. Бойкая деваха, а по виду и не скажешь — ведет себя тихо, да краснеет постоянно. Даже в нашем разговоре, как о тех чашечках речь заходила, то все тушевалась, да глазки в пол прятала, — улыбалась Софья Александровна.

— И как? Ты ей помогла? — заинтересовался отец.

— А чем я ей помогу? Я же не швея, — развела руками тетя. — Но за Маргаритой послала. Все же не хочется мне, чтобы Роман расстраивался, — посмотрела она на меня. — Да и… понравился мне твой эскиз. Хочется на результат посмотреть, как все выйдет.

Да уж, а я и не подумал, что столь сложно окажется платье сшить. Не сталкивался с этим, да и посчитал, что Пелагея справится. Она же сама сказала, что одежду себе уже шила. И сарафаны, и юбки, и прочие женские атрибуты. А вон оно как получилось. Она шила лишь то, чему ее старшие женщины дома научили. Но тут она меня порадовала, что за советом обратилась. Хотя стоит ей все же сказать, что абы к кому с таким идти не стоит. Особенно к дворянам. Это моя тетя по-доброму отнеслась к ее просьбе. И из-за хорошего отношения ко мне, и после премьеры у нее настроение прекрасное. Будь иначе — схлопотала бы Пелагея проблем на ровном месте. И меня могла подставить.

С девушкой я поговорил перед обедом. Та призналась, что идти за помощью к моей тете ей было страшно, но она понадеялась на хорошие отношения между