— Да кто бы ни был, мать его в задницу! Мне орден дороже.

— Ну, и черт с тобой! Лети в Москву сам, без меня. А я остаюсь. Сегодня должна перевернуться моя судьба, понимаешь? Я два года не видел дочку с женой. Бес с ней, с работой, с друзьями. Но дочурка, супруга! — вместо шепота вырвался всхлип. На глаза навернулись слезы. Борька приуныл. Долго думал — очевидно, так и заснули.

Разбудил гул канонады вместе с радостным голосом Ильи Федоровича:

— За Родину! За Сталина! Вперед — на Рейхстаг!

Борька первым ринулся к автомату спросонья. В дверях стоял уже выбритый дочиста майор Гранин, давясь от смеха:

— Орден отрабатываешь, боец?

Борька полез к нему с кулаками. Осадил перепалку Илья Федорович:

— Пока наши части окружают Имперскую канцелярию, вам на передовой делать нечего. Слыхали вчера приказ Николая Сидоровича? Собирайтесь в Москву. Самолет должен вылететь к обеду — покинуть Берлин. Курс на Варшаву, потом Минск — Смоленск — и…

— И столица! — заорал ликующий Борька.

Я выпрыгнул пружинисто с постели, да так и остался стоять. Гранин с удивлением взглянул в мою печальную физиономию.

— Ты чего, Саня? Не рад, что к сыну Сталина в гости заявишься? Там же театры вас ждут, бани, кино.

— И орден! — встрял Борька.

Пока Илья Федорович распоряжался насчет прощального завтрака, я быстро вкратце поведал Гранину о внутреннем голосе самописца.

— Понимаешь, Павел Данилович? — закончил я скороговоркой. — Меня ищет чей-то вектор. Ищет два года. Барокамера отыскала мою модуляцию. Гонялась за мной по всем фронтам, начиная с Курской дуги, и вот, наконец, обнаружила. Один бог знает, по каким эпохам ее носило с этим загадочным пассажиром. И что? Теперь, когда она меня обнаружила, мне снова скрыться от ее автоматики? Лететь в Москву в гости к Василию Сталину? А если она меня вновь потеряет?

Эти фразы я выпалил ему, глотая слова. Лихорадочно. Быстро. Пока не услышал руководитель проекта. За окном громыхала артиллерия. Части союзников и русские колонны пошли на штурм Рейхстага. Я, разумеется, знал из своей реальной истории, каким образом произойдет водружение красного флага в мае сорок пятого года. Мог бы даже назвать Илье Федоровичу имена Егорова с Кантарией. Но как это произойдет в этом измерении, как это случится в январе — мне было неведомо. Пусть уж этот альтернативный виток эволюции идет своим ходом, без моего участия. Каков он будет, этот виток инородного пространства? А черт его знает. Главное сейчас для меня — предстоящий контакт с незнакомцем. Кто он? Откуда? Где его носило в порталах иных измерений? Куда швыряла его барокамера, когда он был ее пассажиром? Из моего ли он времени? Или червоточина поменяла нас местами еще там — на Курской дуге, два года назад?

— До сих пор не знаешь, кто есть тот пассажир, что тебя ищет? А чего ты не скажешь Илье Федоровичу? — прервал мои мысли Павел Данилович. — Уж кто-кто, а он поможет тебе сделать выбор: лететь в Москву, или остаться здесь, ждать контакт с незнакомцем.

— Хм-м… — усмехнулся я, бросая взгляд на моего ангела-хранителя в лице члена Военного Совета фронта. — То-то и оно, Данилович. Как раз Илья Федорович, и в первую очередь Власик — они оба заинтересованы, чтобы я остался в вашем измерении. Понимаешь? Речь ведь идет о будущем нашей страны. Война закончится со дня на день, и я им понадоблюсь… — я замялся. — Ну, скажем, как консультант. На карту поставлена безопасность страны после войны. Впереди еще Хиросима с Нагасаки. Я тебе рассказывал раньше. Там американцы сбросят первые в мире атомные бомбы. Впереди раздел сфер влияний на территории побежденной Германии. Затем «Холодная война», прорыв в космос, освоение Луны. Во всех этих событиях должен присутствовать я. Понимаешь? Они меня попросту не захотят отпускать. Я нужен им и стране, чтобы утереть нос американцам. Засунуть за пояс англичан и японцев. Кто отпустит меня?

— Но у тебя же в твоем измерении жена с дочкой!

— Подумаешь? — пожал я обреченно плечами. — Им-то что до этого? На карту, повторяю, поставлена безопасность всего государства. И только я один, инженер из будущего, могу повлиять на весь ход истории. Какими бы гуманными не были Илья Федорович с Власиком — хоть в сотни раз гуманнее — просто найдут мне здесь, в вашем времени другую жену.

— Ну-у, ты уж как-то совсем их в зверей записал.

— А что мне мешает жениться у вас здесь повторно, с их точки зрения?

Майор слегка призадумался. Мои веские доводы стали сбивать его с толку. Илья Федорович, наскоро перекусив, уже вызвал машину. Берлин содрогался от мощного гула канонады. За окнами все грохотало, дрожало, ухало взрывами. Громогласное «Ура-а» катилось по городу. Залпы артиллерийских расчетов оглашали небо, в котором уже не было ни одного немецкого самолета. Два последних дирижабля воздушной защиты столицы были сбиты нашими истребителями. Илья Федорович быстро подошел попрощаться. Обнял Борьку. Меня.

— Хочу успеть, как будут брать Рейхстаг, — пожал руки. — А вы перекусите, и сразу на аэродром. Вещи собраны, машина доставит вас к самолету. Пролетите половину Европы, а завтра к вечеру уже приземлитесь в Москве. Там встретит Николай Сидорович. После сдачи Берлина Жукову, я тоже прилечу к вам. Там и отдохнем в санатории.

Борька разрывался между двух огней: лететь в Москву для получения вожделенного ордена, или рвануть к стенам Рейхстага. С умилением осклабился просящей улыбкой:

— Можно мне с вами, вашбродие? Зуб даю, пару фрицев покалечу, в натуре!

— Перебьешься, — отшутился Илья Федорович. — Хочешь еще одну рану на задницу? Чтобы второй орден затем получить?

И, хлопнув напоследок меня по плечу, поспешил к машине:

— Увидимся у Васи Сталина!

Машина рванула вперед, смешавшись с другими колоннами техники.

Мы остались втроем. Остальные инженеры, техники и конструкторы были уже на передовой. Там сейчас происходили последние события Великой Отечественной войны. Их присутствие там, как никогда, было просто необходимо. Королёв, Яковлев, Лавочкин, Ильюшин — все